и полностью отдавать власть военным нельзя, однобокость определённых взглядов вредна развитию общества.

На часах было уже около одиннадцать, внимание притуплялось, и Мельников решил, что на сегодня хватит, ещё пара страниц и спать. Всё равно продуктивность уже не та.

Тут его внимание привлекла знакомая фамилия.

– Костенников? – подумал Мельников, начиная читать абзац заново. – Странный сон? Несущественно?

Сонливость испарилась мгновенно. Ещё раз перечитав, Мельников выругался. Опять эти идиоты пропускают важные вещи!

– Срочно ко мне Ермалаева, – включая громкую связь, сказал помощнику Мельников.

– Но он уже давно дома, – осторожно сообщил помощник.

– Ну так привези его!

Через тридцать минут Ермолаев сидел в кресле напротив, его испуг читался на лице.

– Ты писал отчёт о сне Костенникова? – слишком спокойно спросил Мельников.

– Да, – ответил Ермолаев. – Какая-то несущественная ерунда с ним случилась, если честно.

– Это у тебя между ушам несущественная ерунда, раз ты так безответственно относишься к работе и отчётности, – также спокойно ответил Мельников. – Срочно проверить расчёты.

– Но ведь это просто сон, товарищ полковник, – сказал Ермолаев, не понимая, за что его отчитывают. – Ты что, веришь во всё это?

– Я проверяю любую информацию. Особенно поступающую от таких людей, как Костенников, – Мельникова начал раздражать этот разговор. – Пояснять ничего не собираюсь, просто бери и проверяй. Свободен.

***

После спуска на Марс работа закипела. Строительство новых блоков, укомплектование и настройка оборудования шла полным ходом. Перед нашим прилётом большая часть необходимого груза уже была отправлена самостоятельно, оставалась только модульная сборка, да и та почти автоматическая, люди только следили за работой роботов-строителей. Основные работы были завершены за неделю, началось пробуждение и спуск с орбиты оставшихся колонистов.

Нам с друзьями работы хватало. Настройка оборудования синтеза изотопов была трудоёмкой, и получение первых батарей прогнозировалось только через месяц. Правда назначенная внеплановая встреча с психологом не отменялась из-за большого количества работы. Моральное состояние колонистов было приоритетным.

В назначенное время я пришёл в кабинет штатного психолога. Я слегка нервничал, поскольку мне нечасто приходилось общаться с людьми этой профессии. К тому же было опасение, что на основании отчёт психолога меня могут отстранить от работы и отправить на Землю. Но оказалось, что мои переживания преждевременны. Психолог внимательно меня выслушала, не перебивала. Я не стал скрывать от неё ни свой сон, ни опасения.

– Никаких нарушений психического состояния я у тебя не вижу. Предположу, что это всё на фоне переживаний о текущих сложных событиях, а также неразделённой симпатии.

– Симпатии? – удивился я.

– Да. Яга из твоего сна, а точнее её прообраз, тебе нравится, – ответила психолог. – Это, конечно, не любовь, но чувство довольно сильное. Я бы рекомендовала либо попытаться наладить контакт с объектом симпатии, либо переключиться на другую. В остальном с тобой всё в порядке, можешь продолжать работу.

Выйдя из кабинета, у меня в голове были противоречивые мысли. С одной стороны радость, что не отстраняют от работы, а с другой стороны – неразделённая симпатия. И я догадывался, о ком идёт речь. Вот только подходить к ней пока не решался, один раз меня уже отшили. Лучше пока уйти в работу, это всегда помогало.

И с каждым днём работы действительно было всё больше и больше, поэтому удалось переключиться с объекта симпатии. Хоть синтез изотопов и был возможен в любом месте Солнечной системы, на Марсе всё-таки были свои, особые условия. Их учли в процессе производства оборудования, но из-за особенностей «красной» планеты, количество шагов монтажа и настройки увеличилось втрое. В космосе было бы проще наладить синтез, но доставка на планету была по-прежнему трудоёмкой, и нивелировала эти плюсы. По итогам месяца пришлось сдвинуть запуск ещё на три дня, для дополнительных тестов. И только после их успешных результатов производство запустили на четверть от номинальной мощности. Если всё будет идти штатно, через два месяца удастся выйти на сто процентов. Но я мог наконец-то немного отдохнуть.

В один из вечеров мы собрались в комнате отдыха и устроили чайную церемонию. Такие маленькие радости были обязательными для колонистов, чтобы не выгореть на работе. Конкретно чай был тут по просьбе Влада, он же и вел весь процесс. Сергеич же достал карты и раздавал в дурака. Эту вечную компанейскую игру походу никогда уже не забудут. Сначала он предложил поиграть в более сложную настолку, но все хотели просто отдохнуть.

– Сергеич, а где ты их взял, рисунки довольно необычные, – спросил я, разглядывая карты.

– Это реплика карт, которые чаще всего были у людей во времена СССР, – ответил Сергеич. – Положи, потом посмотришь, неудобно раздавать.

– В первое десятилетие после года Кровавых рек вещи из СССР стали очень популярными, – сказал Влад.

– Реплики продавались на каждом ходу, а цены на оригиналы даже стали регулировать, они были просто заоблачными, – ответил Кириллов, тоже внимательно рассматривая карты. – Я не особо люблю играть. Отец рассказывал, что прапрадед после войны помешался на карточных играх, чуть без штанов не остался, поэтому у нас в семье не особо играли. А вот на работе частенько вечерком перекидывались мужики.

– Да, та война была страшная. Демографическое эхо войны до сих пор не стихло полностью, – Наталья заговорила очень серьёзно. – Мой дед был демографом, так что эта тема у нас в семье часто обсуждалась. А ещё он заявлял, что СССР выиграл Великую Отечественную войну, но проиграл Вторую Мировую.

– Это как так? – удивился я. – Мы же разгромили японцев, что привело к подписанию акта о капитуляции. Так был затушен последний очаг Второй Мировой.

– Ну там ещё «Малыш» и «Толстяк» были, не забывай, – вмешался Кириллов.

– Конечно,