— Он тоже был частью экспериментов по созданию универсального солдата, но им занимались в другом филиале, что располагается здесь — в США. Он прошёл через ту же боль и те же страдания, что и я: испытывал каждодневные пытки, раз за разом лишался надежды и наблюдал своими глазами, как гибли его друзья. И он… также, как и я, ничего не мог с этим сделать, — картины прошедших дней вновь возникли у меня перед глазами, но теперь в них присутствовали и воображаемые события, главным героем которых был действующий линчеватель, — Он рассказал мне об этом после того, как я сломал его маску.

— А я-то думал, почему он в другой маске выступал, — ухмыльнулся Дженсен, пытаясь найти даже в таких моментах что-то положительное.

— Затем, он стал поэтапно разрушать мою цель и мотивы. Он увидел во мне то, к чему я сам был слеп — моё эгоистичное желание отомстить лишь за себя.

— А разве это плохо?

— Всё это время я говорил всем и каждому, что хочу отомстить не только за себя, но и всех остальных детей, что погибли при попытке создать сыворотку. Я и сам не заметил, как начал лгать об этом, как начал ассоциировать себя с мстителем, c благородным мессией, что пришёл не только спасти человечество от боли и страданий, но и отомстить коварным злодеям, что собственными руками губили маленьких детей. Я лгал не только людям, но и самому себе. Это и увидел во мне Потрошитель, — Но это не самое страшное, что я услышал в ту ночь.

'— Тебе оставалось вытерпеть лишь несколько минут, после чего всё было бы кончено, но ты внезапно решил бороться с тиранами, бороться с теми, кто долгое время причинял тебе и остальным боль. И куда тебя это привело? Мало того, что ты собственными руками убил всех, кто в тот момент находился в одном здании с тобой, так ты ещё и нами пожертвовал!

— Что за вздор⁈ Какого чёрта я должен был переживать за кого-то, кого я даже не знаю? С чего это я вообще не должен был бороться⁈ Ты хоть понимаешь, что в тот момент я испытал⁈ На моих руках был Мики — мой лучший друг, который был маленьким лучиком света в той беспросветной тьме! Я жил только благодаря ему! Только он сдерживал меня от полного отчаяния! И он был мёртв! Они убили его! Что я должен был делать⁈

— Из-за тебя на моих руках умерли все мои друзья! Девять лет я безостановочно хоронил своих друзей! Всё из-за того, что ты не позволил завершить разработку препарата!

— Да плевать мне на тебя и всех твоих друзей!

— Да тебе и на своих плевать!'

— Так уж вышло, что начало моей борьбы пагубно повлияло на испытуемых в другом филиале. Если бы я не взбунтовался, как говорит Потрошитель, все остальные дети остались бы живы. Но, увы, всё сложилось иначе, — хоть я и не чувствовал вины за это, но что-то глубоко внутри меня всё же болело при произношении этих слов.

— Но ты ведь не знал о них, да и не должен был знать. В тот момент ты хотел уничтожить тех, кто лишил жизни твоего лучшего друга. Как по мне, не стоит осуждать тебя в том, что кто-то там за бугром пострадал от твоего решения, — пытался поддержать меня Дженсен.

— Я тоже так думаю, но Потрошитель считает иначе. Он считает меня виновником его трагедии, и я ничего не могу ему противопоставить, ибо моё участие в тех событиях всё же имеется.

'— В твоих руках было множество жизней, Син Айкава. И ты не ценил ни одну из них.

— Неправда! Я до сих пор ценю каждую из них! Я даже пытаюсь отомстить за них!

— Не лги мне! Тебе всегда было плевать на всех, кроме себя. Ты хочешь отомстить лишь за себя! За своё испорченное детство! За боль, что причинили тебе! Ты всегда был эгоистом!

— Я пошёл по пути зла лишь из-за того, что хочу отомстить за остальных!

— Ты пошёл по этому пути, потому что сам так захотел! Ты бы мог стать героем, что спасает тех, кого не спасают другие! Ты бы мог дарить им надежду на светлое будущее! Ты мог стать их спасителем! Но глубоко внутри тебя таится обида на всех! Что никто из них не пришёл спасти тебя! Да, именно тебя, а не всех! Всё, что ты хочешь — это увидеть этот мир в крови! Ты хочешь, чтобы он утонул в ней! Только так ты хочешь отомстить абсолютно всем людям, которые не пришли спасти тебя. Не пытайся прикрыться благими целями! Ты никогда их не преследовал! Ты просто обиженный мальчик, психопат, нарцисс и эгоист! Не смей прикрываться теми, чьи жизни тебя никогда не заботили!

— Это… неправда.

— Реально? Если так, то ответь мне на вопрос: ты помнишь их имена? Помнишь ли ты имена тех, кто делил с тобой боль, ужас и отчаяние? Помнишь ли ты их лица? Их глаза? Их голоса? Помнишь ли ты, как их звали?

— Будто бы ты их помнишь! Тебе же тоже плевать на всех тех, кто был рядом с тобой тогда. Пытаешься играть правильного передо мной, а сам такой же, да? Лицемер! Не смей судить меня, если сам такой же!

— Я никогда не забываю их, Син. И я никогда не забуду никого из них, в отличие от тебя, что лишь бездумно прикрывается умершими соратниками, пытаясь обосновать местью за них свои злодеяния. Ты убил Всемогущего только потому, что сам так захотел, и ты убил Звезду и Полосу по той же причине. В твоих поступках никогда не было ничего благого — лишь ожесточённая месть всему и вся'.

— Он смог раскрыть мою истинную сущность, которую перестал замечать даже я сам, — как же ужасно было говорить об этом, — И я был не готов к этому. Мой разум привык считать, что я всё делаю правильно, и это погубило меня тогда. Осознание всего этого сильно ударило по мне ментально, лишив меня возможности пользоваться причудой.

— Ты не мог использовать причуду? — слегка удивлён был Дженсен.

— Моя причуда напрямую зависит от моего ментального и психического состояния, а также от тех чувств, что я ощущаю.