корреспондента можно было подумать, что в этом священном бою правоверных с неверными не погиб ни один турок, но у эфенди Мехмеда Йилдиза было холодно на сердце, ибо он знал: нет ни одного дракона, который, прежде чем погибнуть, не перегрызет горло хотя бы одному правоверному Как там его самый старший продавец Орхан?

У кого спросить? Разумеется, не у кого. Пока он не получит никаких известий, все хорошо. Однако битва была жестокая, и много душ отправилось под крыло к Аллаху. Но пока до него не дошли никакие известия. Будет лучше, если он не пойдет им навстречу. Он закрыл лавку на несколько дней, потому что дождь над Босфором лил не переставая и покупателей все равно не было. Он молился на своей небольшой террасе, подстелив под колени молитвенный коврик. Двери держал закрытыми, но знал, что это не спасет. Если известие захочет дойти, оно войдет и в ворота, запертые на пять замков. Так и случилось.

На этот раз пожара не было. Не подходил к нему и незнакомец. Йилдиз-эфенди увидел плохой сон об Орхане. Рыжеволосый приказчик смеялся ему в лицо и пробовал на зуб золотую монету, показывая, что она фальшивая. Поэтому, проснувшись, торговец приправами взял в руки Коран и начал искать в нем слово «hazen» (печаль). Он решил подготовиться так, чтобы известие о смерти Орхана не застало его врасплох, как это было с Шефкетом. Он выяснил, что арабское слово «hazen» упоминается в двух аятах, а его турецкая форма — еще в трех аятах. Прочитал, что год, в который умерли дядюшка пророка Мухаммада, Абу Талиб, и его жена Хадиджа, называют «senetulhuzun» («год печали»), и подумал о том, что и он подготовился к близкой смерти в своей семье.

Когда он наконец узнал, что Орхан мертв, ему уже ничто не могло по-настоящему помочь. Тело его любимого приказчика должны были доставить на следующей неделе. Теперь, по крайней мере, было кого похоронить. Но как он переживет те три дня, пока Орхана не обернут в зеленую ткань? Нужно уйти от людей, как можно глубже погрузиться в себя и там погасить еще одну часть угольков, все еще тлеющих и поддерживающих его старческую жизнь. Из братьев Фишкечи теперь остался самый младший, тот самый восьмилетний мальчишка, которого к нему отправили в качестве помощника, прослужившего в лавке всего один день. О чем подумает этот восьмилетний мальчик? Оба старших брата отдали свою жизнь за падишаха. Ну да, он должен этим гордиться. Должен распевать песни на улицах Стамбула, этот ребенок. Может быть, эфенди Йилдизу нужно взять его на руки и торжественно проследовать к новому дворцу падишаха, но в силах ли он это сделать? Нет. Он может только умереть, но не умрет, не умрет, потому что где-то еще трое его продавцов готовятся защищать Турцию от неверных, наступающих с материка и с моря — проторенными и всегда двухмерными путями. «Да пусть разорвут их собаки», — сказал он про себя, а потом громко закричал:

— Собаки! Собаки!

Он должен жить за своих молодых продавцов, он должен молиться Аллаху и еще раз прочитать все аяты со словами «hazen» и «huzun».

С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ ИЗ АДА

«Дорогой господин, вы слишком мало знаете о человеке, о котором так просто говорите как о „мяснике с мыса Кинсейл“. Я, в отличие от вас, лучше знаком с капитан-лейтенантом Вальтером Швигером. Необычно одно: все, что вы говорите, по сути дела является правдой, но без личного знакомства с этим великим подводником и несчастным человеком ваши суждения неверны. Вы, предположим, не знаете, что все моряки, родившиеся у моря, похожи друг на друга, а каждый моряк, родившийся далеко от моря, — единственный в своем роде. Вальтер Швигер родился в берлинско-франкфуртской „сухопутной семье“. Я провел рядом с ним большую часть детства. Мы вместе учились: он был первым в классе, а я… не первым после него.

Мы вместе были зачислены в экипаж подводной лодки U-14 в тот день, когда Германия объявила войну Сербии. Последними всплыли на поверхность похожего на ртуть моря и потеряли наше судно на рассвете 15 декабря 1914 года, сразу же после того, как вышли из Северного моря. После краткого рассмотрения действий капитана мы получили новую подводную акулу, подводную лодку U-20, которая и потопит RMS[22] „Лузитанию“. Вы правы, я хорошо помню этот день, еще свежи мои воспоминания о том, как утопающие звали на помощь, когда их перемалывала гигантская воронка, которую оставил за собой корпус утонувшего корабля. Это произошло в двадцати милях западнее берегов Ирландии, возле мыса Кинсейл.

И все-таки, господин, вы, при всей своей осведомленности, не обращаете внимания или не хотите понять то, что потопление „Лузитании“ было страшной трагедией, в которой у каждого была своя роль: пирс № 54 в Нью-Йорке, откуда 1 мая 1915 года лайнер отправился в свое роковое плавание, капитан Дэниел Доу, который повел его в Ливерпуль, и все 1255 пассажиров на борту. Не говорите, будто они не понимали его двойного назначения: снаружи это RMS „Лузитания“, то есть торговое судно, а изнутри — замаскированный военный корабль. Вам, конечно же, известно, да вы этого и не скрываете, что в 1913 году Британское адмиралтейство приказало, чтобы на всех крупных пассажирских судах отсек под верхней палубой, остававшийся пустым и служивший поплавком в случае проникновения воды на нижние палубы, был опечатан и снабжен ротационной пушкой, которая могла за несколько минут появиться на верхней палубе рядом с пассажирами первого класса, где они, завернувшись в пледы, наблюдали за последними лучами тонущего в океане солнца. Наверняка вам известно, что все сто двадцать пять утонувших канадцев были военными в штатском, но у вас уже подготовлен новый аргумент.

Да, я знаю, что вы мне ответите, и даже будете правы в толковании этого момента. „Лузитанию“ толкнули на гибель с обеих сторон Атлантики. Ясно, что свою роль в этом сыграли иллюминаты[23]. Капитан Дэниел Доу был иллюминатом, в Британском адмиралтействе было немало иллюминатов, так же как и на Капитолийском холме, да и мой несчастный друг капитан-лейтенант Швигер — вот вам мое признание — был иллюминатом. Все они были связаны между собой и заинтересованы в том, чтобы втянуть Америку в войну. Действительно, торпеда была выпущена по запланированной цели — судно, подобное толстой беззащитной купальщице, шло прямо на нашу засаду, — но насколько же вы ошибаетесь, утверждая, что заговор иллюминатов, в котором участвовал и мой бедный друг,