нет — продолжает дрыхнуть даже под этот кошмар. Вот это я понимаю — богатырский сон.

«Эй, Санек, ты там живая вообще?!» — перекрикивая музыку, мысленно обращаюсь к ней.

Саня что-то мычит и переворачивается набок. Даже тихо похрапывать начинает. Да твою ж мать!

К моему везению улавливаю внизу сирену проезжающей скорой и на последние пять секунд сосредотачиваюсь на этом звуке. Сирена верещит так, словно скорая помощь приехала прямиком в квартиру. Это помогает.

Саня вскакивает с постели как ошпаренная, таращит глаза и прыгает на месте, растерянно держа руки перед собой, словно пытается поймать что-то невидимое.

Время активации подходит к концу, громкий звук резко стихает, словно его кто-то резко скрутил. Теперь сирена воет чуть слышно где-то вдалеке и быстро удаляется.

«Привет, — весело тяну я, когда все стихает. — Ну ты и дрыхнешь, конечно. Тебя только из гаубицы будить».

— Что?! Ты?! Опять?! — в крайнем возмущении восклицает она и хватается за голову.

«Весьма польщен, что ты настолько рада меня видеть, но сейчас не до этого. У меня дело к тебе».

Саня плюхается на кровать:

— Что еще за дело? — страдальческим голосом тянет она.

«Нужно мужику одному позвонить и напроситься на встречу».

— Че-е-е? Мужику? Да ты офигел, Леня? — она вскидывает левую руку, смотрит время на пэку: — Время начало второго вообще-то. Какие на фиг мужики? И вообще, за кого ты меня принимаешь? Я же сказала, та встреча с Рафиком была ошибкой!

«Да ну это совсем не то. Спасть тебе с ним вообще не надо. Мне просто нужно встретиться с ним и поговорить. А без твоей помощи я это сделать не смогу».

В ответ Саня только цокает. Проверяю ее рейтинг, с последней нашей встречи он подрос на десяток пунктов.

«Смотрю, сессию ты сдала, — не скрывая сарказма, говорю я. — И это я тебе помог. Теперь прошу тебя об одолжении. Тебе сложно? Так-то ты мне должна».

— Ладно, ладно, — нехотя тянет она. — Говори, куда звонить и что говорить.

«Так-с. В общем вот что я узнал. Мужика зовут Аркадий Бессонов, он опер. Можно что-то придумать на эту тему. Мол, ты знаешь какие-то сведения о преступлении и хочешь встретиться и рассказать, но только при личной встрече. Живет предположительно в республике Кубань, если повезет, может даже в Краснодаре».

— Хм-м-м, — мрачно тянет она, — но у меня нет никаких сведений. А с милицией, знаешь ли, шутки плохи.

«Да едрить-мадрить, что вы их так все боитесь? Они что — нелюди что ли?»

Санька молчит, пожимает плечами, встает с постели и включает ночник. После плетется на кухню. Пока идет, я рассказываю:

«Когда ты с ним встретишься, я собираюсь взять все в свои руки. Я буду спрашивать, а ты пересказывать. Так сказать, побудешь моим переводчиком. Ну а если и вправду что-то пойдет не так, воспользуешься своими женскими штучками: включишь обаяние, прикинешься дурой. Ну и, если что я помогу. Про то что я умею, ты знаешь».

— Потише только давай, — шепотом говорит она, — мама спит, а ей завтра на работу.

«Ну я вообще-то и не собирался шуметь», — отвечаю и наблюдаю за тем, как Саня включает электрический чайник, насыпает в заварник крупнолистовой чай.

— А если он не захочет со мной встречаться ночью? — говорит она. — Вообще-то, ни один нормальный человек не согласится. Может, лучше до утра подождем? Тогда это не будет выглядеть так подозрительно.

Тем временем перед глазами вспыхивает:

«Легионер № 913 выполнил задание и получил звание Иммуна. Поспеши, легионер, осталось 10 мест».

Да что же вы все шустрые-то такие?! Наверняка у этих троих, что уже прошли отбор, одержимые не такие упертые и тяжелые на подъем, как у меня.

«Может ты и права, — отвечаю я ей наконец, — но у меня время поджимает».

— А что будет, когда время выйдет? — спрашивает Саня, глядя на то, как из чайника начинает валить пар.

«Ничего хорошего. Я сгину в небытие. То есть вообще перестану существовать: ни в твоей голове, ни где бы то еще».

Черт знает, так ли на самом деле, но я почему-то уверен, что так и есть.

— У-у-у, — взволнованно тянет Санька. — Это очень хреново, Леня. Давай тогда поторопимся. Говори номер.

Она с готовностью включает пэку. Где-то в глубине души мне становится даже приятно, что она так переживает за мою судьбу. Я диктую ей номер. Саня набирает. Пока идут гудки, она переспрашивает:

— Аркадий, да?

«Угу», — подтверждаю я.

Мой однофамилец долго не отвечает, затем наконец слышится раздраженный заспанный голос:

— Бессонов слушает.

— Здравствуйте, — тихо и перепугано говорит Саня, — меня зовут Александра Кузнецова, у меня есть сведения по делу, которое вы сейчас ведете.

А Санька все-таки молодец, сразу сообразила, как действовать и что говорить.

— Вы по поводу Чащовских? — голос Аркадия сразу становится энергичным и собранным.

Саня мешкает, я тоже слегка напрягаюсь, услышав название уже знакомого ОПГ.

— Да про них, — наконец-то отвечает она. — Только мне нужно встретиться как можно скорее, — она делает голос максимально испуганный и добавляет: — Боюсь, моя жизнь в опасности.

— Хорошо. Где вы? Назовите адрес, — требует Бессонов и, судя по звукам, начинает собираться.

Нет, ну правда — молодчина у меня подопечная! Эка она его лихо развела и выманила!

Саня задумчиво наливает в заварник кипяток, затем отвечает:

— Давайте в кафешке «Рябина» на улице Садовой. Она круглосуточная. Я буду вас там ждать через полчаса.

— Это какой район Краснодара? — спрашивает Бессонов.

Значит, все-таки повезло. Он тоже из Краснодара.

— Южный, — отвечает Санька.

— Понял. Если что я все время на связи. Буду через сорок минут, — говорит Бессонов и тут же отключается.

Санька неспешно наливает чай, греет руки об горячую кружку, потом довольным голосом говорит:

— Готово, Леня. Ты чего молчишь?

«А что тут скажешь? Ты умница, Санек. Сработала на отлично. Далеко нам до этой Рябины?»

— Не-а, через дорогу перейти.

«Тогда может собираться начнем, чай и после успеешь погонять».

Санька вздыхает:

— А мне что, прямо наряжаться надо?

Я смотрю на Санькины ноги, облаченные в жёлтые плюшевые штаны, на растянутую футболку:

«Нет, лучше наоборот. Чем проще будешь выглядеть, чем меньше привлекать внимание — тем лучше. Но и в пижаме тоже не вариант идти».

— Это и так понятно, — огрызается она, делает несколько торопливых глотков крепкого чая, а после возвращается в комнату и начинает переодеваться.

— Надеюсь, мама не заметит, что я ушла. Волноваться будет.

«Кстати, по поводу волноваться, — говорю я, пока она стягивает штаны и влезает в широкие джинсы клеш. — Боюсь, твоей жизни и жизни твоей матери может угрожать опасность».