сидел на том же месте, где и вчера, только теперь вокруг него не прыгали детишки. Он тоже нарядился. Собрал волосы в низкий хвост бордовой лентой. Сочетание свободно надетой чёрной рубашки брюк того же цвета, сужающихся к низу и имеющих накладные карманы с внешних сторон бëдер удивительным образом придавало его образу изящества. Широкие плечи и руки с закатанными до локтей рукавами подчёркивали силу и аристократичность. Глядя на эти руки я неволько краснела, вспоминая прошлый вечер. И Сир, будто заметив моё замешательство, как в насмешку провёл длинными тонкими пальцами по своим губам. И облизнулся.

Я встала как вкопанная, прижала руки к бокам.

— Добрый вечер, Зайка, — поднялся с бортика фонтана.

Уверенно он подошёл ко мне. Я засмотрелась на блестящие губы и спешно опустила взгляд. Не полегчало.

— Ну надо же, ты и раньше хорошо подбирала наряды, а сегодня так и вовсе выглядишь прелестно, — улыбнулся Сир.

Я кивнула и выдавила ответную улыбку.

Мы встретились, когда луна начала свой восход, а солнце почти полностью закатилось за горизонт, но мужчина не проронил ни слова о моём опоздании.

Мужчина склонил голову набок, разглядывая меня сквозь волшебную маску. Осмотрел лицо и руки, но ничего не заприметил, спасибо особенностям моей маски. Только нахмурился на миг, когда я закрыла правой ладонью левое запястье, пряча и без того невидимый синяк.

Если я выглядела уставшей и слегка потрёпанной, то Сир казался полным энергии. Его миндалевидные глаза выглядели невероятно ярко и притягательно. В них отражался свет магических фонарей. Ничто в образе мужчины не говорило о хищной натуре, присущей всем тенери. Даже черты лица смотрелись более плавными, нежели в прошлую встречу. Никакой резкости. Лишь армейская выправка, да и та придавала его образу притягательности и дерзости.

— Нравлюсь? — наклонился ко мне с улыбкой.

Я смущённо отвела взгляд, прекратив его рассматривать.

Казалось, в последний вечер влюблённых даже больше, чем в Ханитте. То тут, то там раздавались довольные голоса. Мужчины и женщины, юноши и девушки гуляли чёрно-красными парочками. В воздухе смешались ароматы алых цветов и женских духов, нежные и пряные, яркие и слабые.

Начинающаяся ночь окутала город мягкой прохладой. Весенний ветерок играл с распущенными волосами и смешивал пряный воздух со свежестью.

Сир взял меня за руку, переплетая пальцы, и прогулочным шагом повёл на окраину города, к той части речного берега, на которой раскинулось древо, особый вид деревьев с широкими стволами и пышными кронами. В отличии от других деревьев, эти зимой листья не сбрасывали, лишь окрашивали в тёмно-красный, а по весне, когда зарождались новые бутоны, ничуть не высохшие, прежние шестипалые листья опадали на землю. Считалось, что такие деревья зародились одними из первых, что великое древо жизни выглядело именно так. Правда это или нет, решать не мне, но то, что их густой сладкий сок помогал справляться с лёгкими хворями, сомнению не поддавалось.

Весной же древо напоминало магический факел. Сквозь тёмно-красные листья, что время от времени опускались на землю, проглядывала свежая листва цвета огня.

На берег сходились отдыхающие под волшебными масками. Они занимали места на траве в полукруг перед древом. Одни садились прямо на траву, другие расстилали для себя небольшие пледы.

Журчание реки смешивалось с голосами влюблённых и смехом. Свежесть ветерка приносила с собой пряные ароматы цветов и трав. Ночь полнилась магией и страстью.

— Где твои друзья? — завертела я головой, пытаясь прогнать странное наваждение.

— Сегодня мы вдвоём.

— И даже без Рю?

— Особенно без него, — кивнул Сир и повёл меня в пока ещё пустующее местечко и не на окраине, и на расстоянии пары рядов отдыхающих от древа.

Ночь походила на групповой пикник. Барды расположились на самом берегу, а их музыка заполнила собой всё пространство. Иногда быстрая и весёлая, как резвящиеся дети, иногда медленная и страстная, словно уединившиеся влюблённые.

Я поражалась окружавшей меня обстановке. Смотрела то туда, то сюда, пока не заметила увесистый каменный стол перед древом. На нëм ничего не стояло кроме тяжёлой на вид металлической чаши, инкрустированной драгоценными камнями каплевидной формы. Она сияла в свете луны и фонарей, словно наполнилась магией.

— Это для жертвоприношения.

— Правда?

— Не пугайся так, Зайка. Видишь, там на привязи ягнëнок? Вот его кровь и пустят для чаши очищения.

— О, — выдохнула я и мысленно себя поругала. — А чаша, которая вторая?

— Она же, — кивнул. — Кровь смешанную с соком ягод выльют на корни древа, а после наполнят для всех присутствующих напитком жизни.

— И все будут пить из одной чаши? — я поняла, что главу про культ Ёми из книги не стоило пролистывать, не прочитав. — И никто не боится заразиться чем-то?

— А кто-то здесь похож на человека? — усмехнулся Сир, как-то особенно внимательно меня разглядывая.

— Н-нет, — пискнула я, гадая, заметил ли он прошлой ночью чего странного в моей внешности.

— Уверенна? — шепнул тихо, в самое ушко и беззастенчиво его лизнул. — Тебе нечем заражаться от меня. Обещаю.

Заметил.

Я смущённо глянула в его глаза, но взгляд сам собой перебежал на приоткрытые губы.

— Что за цветы развешаны по Винному? — я часто заморгала.

— О, это чудесное растение называется негаифлора.

Я глупо повторила за ним. Сир похвалил, поглаживая меня по спине. Я потянулась к мужчине, ухватив его за плечи.

— Он растёт на юге Саада и цветёт лишь по весне. Говорят, если оказаться на поляне, заполненной негаифлорой, но не сорванной, а растущей, можно позабыть обо всём на свете. На твоём языке его зовут, — сказал Сир, когда мои губы едва касались его, — цветок желания.

— Какого? — не поняла я.

— Самого потаённого, — кажется, он надо мной посмеивался.

Однако, мне было не до этого. Я прижалась к его губам. Сжала пальцы на его плечах. Наш поцелуй был неторопливым. Сир нежно поглаживал мои волосы, а его губы, такие тёплые и мягкие, согревали прикосновениями. Я задрожала в его руках. Из моего рта вырвался тихий стон.

Пряный аромат от цветов проникал в каждую клеточку моего существа. Ускоряющаяся музыка разжигала что-то внутри меня. Да, конечно, это они, а не я. Всё барды и цветы, особенно цветы. Эти негаифлоры действовали на меня весьма странно. Я не причём.

— Совершенно не причём, — повторил Сир, прижимая меня сильнее. — Какая же ты нежная.

Сквозь музыку и песни доносились отголоски чужих разговоров. Одни задумывались над тем, почему не видать нигде служителей Ёми? Другие гадала, может, кто из братьев Рюгамине проведёт обряд, двое же в городе. Третьим было не до обряда, они принесли с собой настольные игры.

Сир расслабленно наблюдал за танцовщицей, которая гибкостью уступала