У меня весь сон смыло адреналином, дальше я ехал с оглядкой.

Через пару частей почувствовал Пуша. Настроение поднялось, прямо груз с плеч свалился, следующую ночь без питомца было бы продержаться проблемно. К вечеру достигли имения Каменов.

Имение представляло собой небольшую крепость наподобие «Проклятого дома», но по архитектуре и богатству украшений стоящую на ступень выше. Было понятно, что Камены не бедствовали.

– Саймол, а почему дед уехал отсюда? Я ведь так понимаю, он покинул имение задолго до войны?

– У нас, видимо, наследственное – с родителями не в ладах жить. Точно не знаю, но, говорят, прадед был против брака деда и бабушки. Сам дед не рассказывал, да и отец не особо распространялся. Вон ворон на шпиле сидит. Похоже, нас ждет. Зови.

– Как звать?

Саймол посмотрел на меня удивленно.

– Что значит, как звать? Что, птицей ни разу не пользовался?

– Нет.

– Тебя что, дед в лесу нашел? Ты в академии учился?

– Не учился он нигде. Его от слабоумия два круга назад излечили, – вступился за меня орк.

Хотя с такими словами лучше бы не высовывался.

– Мне кажется, не до конца, – съязвил Саймол. – Да и ты, похоже, подхватил от него. Додуматься же, в Элискон пойти – за книгой!

– А то у нас выбор был!

– Выбор всегда есть. Другой разговор, что иногда неприятный. Картинки хасанам отправлял?

– Да, – хмуро ответил я.

– Вот отправляй ворону картинку деда. Он примет, сопоставит с отправившим, осмотрит тебя, сопоставит с заданным разумным. И если все нормально, сам прилетит.

– Бывает ненормально?

– У них мозг крошечный, а Темные земли все плетения, напитанные светлой силой, выжигают. Зови давай.

Спустившись с паука, я скинул картинку с портретом деда птице. С меру ничего не происходило. Уже собрался повторить, когда ворон взмахнул крыльями и стал снижаться. Я позволил птице сесть на руку. Прищурился из-за хлопанья крыльев. Ворон осмотрел меня бусинками глаз и замер, нахохлившись. На лапе, кроме листочка, нашел привязанный перстень. Веревочка была завязана довольно туго, одной рукой развязать не получалось. Саймол, подойдя, попытался помочь, но ворон его клюнул.

– Точно от деда, он всегда умел птиц с характером находить. Я раз за дятлом полдня бегал, прежде чем письмо забрал. На руку садится, а только пытаешься письмо снять, улетает.

Наконец веревка поддалась, и я, махнув рукой, чтобы стряхнуть ворона, осмотрел перстень.

– Кольцо вестового Светлого братства, – произнес Саймол. – Очень интересно становится, что в письме. Не тривиальный привет, это точно.

Я развернул небольшой листочек и меру читал. Потом протянул его Саймолу. Саймол прочел с задумчивым видом и спросил:

– Могу Нирту дать прочесть?

– Да, и Храму тоже.

Нирт, прочитав, передал орку и философски изрек:

– Забавны пути судьбы.

– Интересно, чего дед не смог написать? – Саймол осматривал крыши замка.

– Почему не смог?

– Перстень. Раз он передан, значит, Римик знал о письме. Понятно, что в лучшем случае дед выложил не все свои мысли.

– А в худшем?

– Может и кое-что из этого быть неправдой. Все не может, иначе бы дед просто отправил птицу куда-нибудь в другое место. А раз долетела, значит, он хотел, чтобы письмо попало к тебе. Но полностью верить нельзя.

– Чего ищешь?

– Еще одну птицу. С разъяснениями.

Птицу мы так и не нашли. Расположились в центральном зале замка. Храм тут же начал ломать мебель, но Саймол остановил:

– Там полные подсобные помещения дров. Причем они не совсем сгнили – лежат под крышей.

Орку в сопровождении выделенного паука пришлось идти во двор.

– А я пойду, прогуляюсь.

– Можно с тобой? – попросил я Саймола.

– Пойдем.

Поскольку солнце уже клонилось к закату, Саймол достал магический светильник.

– Никак не могу привыкнуть к светильникам, – пожаловался лич, – все хочется зажечь «светляка».

Мы шли по довольно широкому коридору.

– А личи могут пользоваться светлой силой?

– Говори конкретней: ты можешь пользоваться? Лич это не обидно, это гордо. Да, могу. Слегка неприятно, но приносит телу определенную пользу. Только где же ее взять, светлую? Это мой прадед, – остановился он перед потрескавшимся портретом, на котором смутно угадывались очертания человека.

– Следующий портрет деда, только он еще хуже сохранился.

– А чего не забрал?

– Зачем?

Я предпочел промолчать.

– А вот отец, – остановился он перед вполне хорошо сохранившейся живописной работой, с которой смотрел мужчина в камзоле. Его лицо выдавало сильную личность.

– Ты часто бывал здесь в детстве?

– Нет. Всего раз десять. Прадед не очень любил детвору.

– А у тебя есть сестра.

– Сестра? – удивленно посмотрел на меня Саймол.

– Да. Ялийя.

– Ты ее знаешь?

Я усмехнулся:

– Ее сложно знать. Такая, извини за выражение, рыжая стервочка. Ей четырнадцать лет.

– Лет?

– В смысле кругов.

Саймол пристально посмотрел на меня.

– Она сейчас тоже с нашими, – поспешил я перевести тему.

– Римик осмелился поднять руку?

– Нет. Я так понял, что он ее по распоряжению твоего отца забрал.

Саймол на некоторое время замолчал, переходя к следующим портретам.

– Что думаешь о письме? – спросил он.

– Война – это плохо. Кто-то затеял, а людям страдать.

– Я не об этом, я о твоих планах.

– Тоже ничего хорошего. У нас нет документов. По статусу в Исварии мы преступники. Пойдем лесами.

– Ты так уверен, что выйдешь отсюда?

– Постараюсь, – пожал я плечами. – Я знаю, что родные живы, знаю, где искать. Это лучше, чем полная неизвестность.

– Что натворили в Исварии?

– Да так, по мелочам. В основном светлым хвост прижали. Но было дело – и на дуэли кое-кого убили. Твою сестру и еще троих из-под стражи увели.

– Расскажи.

Я мер пятнадцать пересказывал наши с Лекамом похождения. Саймол внимательно слушал. После моего рассказа он некоторое время молчал.

– А вот это я, – остановился он перед портретом мальчугана в коротких штанишках, опирающегося на меч.