эту технику универсальной. И кое-что даже начинало получаться.

— Неплохо, неплохо! — похвалил меня Герасим, когда мы окончательно выдохлись, и протянул какую-то брошюру с отметкой «ДСП» на титульном листе. — Глянь-ка, что я тебе в аналитическом дивизионе раздобыл.

Я взял потёртую книжицу, прочитал название, хмыкнул, изучил содержание, наскоро пролистал страницы и ругнулся:

— Зараза!

Методичка оказалась посвящена выведению из строя операторов с помощью деструктивных воздействий, в том числе и дистанционных, а ещё там разбирались способы обеспечения бессимптомного процесса развития энергетических патологий.

Герасим понимающе усмехнулся.

— Полагал свою разработку уникальной?

— Полагал — не полагал… — поморщился я. — Дело не в этом! Здесь всё от и до прописано! Что я теперь Звонарю скажу?

— Наш проект сфокусирован немного на другом, — напомнил Герасим.

— А моя исследовательская работа — именно на этом и сфокусирована, будь она неладна! И вот же — методичка!

— Это методичка предназначена исключительно для сотрудников аналитического дивизиона. Закрытая информация. Конкретно вот это списанный и по всем бумагам уже уничтоженный экземпляр. Оставить тебе не могу, ознакомься и сожги. А я проконтролирую.

— Ой да перестань! — отмахнулся я. — Не факт, что здесь что-то новое для себя найду.

Но — нет, в области практического применения деструктивных воздействий спецы аналитического дивизиона продвинулись заметно дальше моего, да и в целом их техники были куда отточенней, не сказать — совершенней. Местами я вообще едва понимал, о чём идёт речь.

Ну ещё бы! У них там у всех восприимчивость зашкаливает, а мощность мизерная, вот и приходится изощряться, лишь бы только наравне с другими операторами действовать. Дать эту методичку Льву — он любого тюфяка с шестого витка за пояс заткнёт. И меня тоже, если уж на то пошло…

— Ты не выглядишь расстроенным, — отметил Герасим, когда воскресным вечером я сидел у небольшого костерка и листок за листком скармливал брошюру огню.

— Я понял три вещи, — спокойно произнёс я, не прерывая своего занятия.

— И какие же?

— Звонарь не мог не знать об этой технике, получить доступ к методичке для него бы проблемой не стало. Да при желании сам бы её воспроизвёл! Я для этого совершенно не нужен.

— У тебя может получиться что-то уникальное.

— Все помойки сплошь уникальными вещами забиты! — фыркнул я. — Думаю, Звонарь просто решил меня чем-то занять.

— Это второй момент, который ты понял?

— Нет, — покачал я головой. — Второй момент заключается в том, что следует больше внимания уделять методам противодействия такого рода атакам. Вот в этом аспекте идеал недостижим и… оригинальные разработки имеют право на жизнь.

Герасим пару раз хлопнул в ладоши.

— А что третье?

— Извини, я не уверен, что ты обладаешь должным уровнем допуска, — ухмыльнулся я в ответ. — Могу сказать лишь, что собираюсь продвинутся в этой области дальше аналитического дивизиона. Их способности ограничены, а потребности специфичны. Кое-чего они не докрутили. Всё же больше теоретики, нежели практики.

И вот тут я нисколько не лукавил. Изученная мной методичка предусматривала воздействия исключительно на внутреннюю энергетику операторов, а такого рода патологии специалист уровня Федоры Васильевны или Лизаветы Наумовны мог купировать и даже повернуть вспять практически в любой момент. Тот же спазм центрального узла не убьёт одномоментно, в большинстве случаев жертву успеют откачать.

Другое тело — плоть. Плоть слаба. Если добиться негативного воздействия энергетики на какой-либо из органов, никто ничего не поймёт, пока не случится инсульт или не откажет печень.

Слишком узкая сфера применения? Пусть так.

Зато разработка оригинальная.

— Вот даже как? — улыбнулся Герасим. — Ну-ну…

— Ой, да шучу я! — махнул я рукой. — Кто меня ещё учебной литературой снабдит? Обмозговать идею надо для начала.

— Обмозгуй. А я попробую угадать ход твоих мыслей. Так даже интересней.

Тут уж пришла моя очередь скептически улыбаться.

Всё, спать!

Возвращаться в Новинск… непросто. Понятно, что этот город и в особенности институт давно стали для меня новым домом, но после настройки на источник-девять уюта и комфорта в нём изрядно поубавилось. Потенциал не удерживай, в резонанс не входи, от излучения прикрывайся, работай со сверхсилой только через адаптивную технику. Ограничения пустяковые, если разобраться, но всё это в совокупности вызывало откровенный дискомфорт.

Вот поэтому-то понедельник — день тяжёлый, поэтому по понедельникам настроение у меня обычно ни к чёрту. А до обеда так и без всякого «обычно» волком на всех глядел. Не по делу желчным и раздражительным становился, ладно хоть ещё занятия в учебном центре ОНКОР проявлениям эмоций нисколько не способствовали. Чаще всего — нет.

С Матвеем я столкнулся на второй перемене. Громила окликнул меня и указал пальцем себе на грудь.

— Петя, гля! — Но он тут же округлил глаза. — О, у тебя такой же!

— Ага, удостоили, — подтвердил я, пожалев немного даже, что так и не поменял наградной значок обратно на символику РИИФС. — Поздравляю! Глядишь, скоро повышение получишь.

Матвей кивнул.

— Мастер обещал словечко замолвить. А то мы с Варькой за вторым собрались.

— Ну вы вообще! Молодцы!

— Тебе самому жениться пора. Глазом моргнуть не успеешь, как учёба пролетит, а там — распределение. Семейного человека в какую-нибудь тьмутаракань не законопатят!

«В Тмутаракань — это не страшно, главное, чтобы лес валить не отправили» — хотел было пошутить я, но передумал. И передумал, и Борю Остроуха приметил.

Тот в новенькой армейской форме шагал в компании сослуживцев, а на груди рядом с медалью «За отвагу» посверкивал знак «Защитник республики», что меня откровенно покоробило. Такое желание залезть под кожу бывшему сокурснику накатило — словами не передать. При встрече с глазу на глаз непременно бы по поводу расформирования железнодорожного корпуса прошёлся, а так зашёл с другой стороны.

— Слышали, подпрапорщик, как ваш товарищ на всю страну прославился? — поинтересовался я, когда Боря проходил мимо, но меня постигло глубочайшее разочарование.

Остроух и ухом не повёл, только небрежно кивнул Матвею. А раньше бы, поди, взвился!

— О чём это ты? — удивился ответивший на кивок громила. — Какой ещё товарищ?

Я поморщился.

— Да мне одна птичка на хвосте принесла, что Барчук к монархистам переметнулся и с ними за кордон ушёл.

— Иди ты! Быть того не может!

— Сам ориентировку на него читал, — уверил я Матвея, не став раскрывать собеседнику свой источник информации, ибо к Василю тот до сих пор относился с откровенной неприязнью.

Ну да — о бегстве Маленского за границу мне написал именно Василь. А вот Городец, который точно был в курсе дела, о сём знаменательном факте и словом не обмолвился. Я, честно говоря, на него за это даже зуб затаил. И немаленький такой. Акулий.

— Во дела! — покачал головой Матвей. — Нет, Барчук всегда себе на уме был, но чтоб такое…

Вполне допускаю, ничего бы и не случилось, если б не та злополучная встреча во дворе у Василя, но рассказывать об этом я не стал. Да ещё Матвей переменил тему, спросив:

— На тренировку вечером идёшь?

— Не, у меня сегодня йога. Завтра увидимся.

Мы разошлись по разным аудиториям, а после занятий и вылазки на здешний полигон, я поехал в институт, где успел закончить все свои обычные дела незадолго до начала предзащит исследовательских проектов членов студсовета. Для выхода в следующий тур требовалось набрать одиннадцать голосов, и я нисколько на сей счёт не волновался, но лишь пока не наткнулся на курившего у крыльца Касатона Стройновича, который и взялся обеспечить нам проходной минимум. Он издали заметил меня и помахал рукой.

Я подошёл и уточнил:

— Всё в порядке?

— Непонятно пока, — ответил Стройнович и выкинул окурок в урну. — Я всех наших с военной кафедры напряг, но Авдей уже успел на этот счёт со Скоморохом условиться.

— Скоморох — это кто? — не понял я.

— Да Илья же! — пояснил Касатон. — Ну с нами ещё в зенитной роте был!

Я сообразил, о ком идёт речь, и понятливо протянул:

— А-а-а! Который за Элей увивается!

— Именно, — подтвердил Стройнович. — С Авдеем мы так договорились: если проекту мозгокрутов станет не хватать голосов, он за них проголосует. А если у тех всё в ажуре будет — голос наш. Да ты не переживай, многие со своими симпатиями ещё не определились!

Меня такой расклад нисколько не порадовал, но дарёному коню в зубы не смотрят, так что махнул рукой, демонстрируя уверенность в успехе, которой отнюдь не испытывал:

— Прорвёмся!

И вроде не корову проигрываем, но прикипел душой к проекту, да и эффект от внедрения наших предложений ожидался немалый. Обидно будет, если все усилия втуне канут. Неправильно это.

— Ну ты где пропал⁈ — зашипел на меня Карл, когда я уселся рядом с ним. — Уже начинают!

— Да я вам вообще не нужен! — столь же негромко ответил я. — Инга же докладывать будет!

— А овации изображать?

— Ну если только