Катя рассказала ему, что мечтает побывать на настоящей «черной мессе». Скинула ссылку на сайт аидовой шайки, пожаловавшись, что ее почему-то там не особо привечают.

– Ну, «черную мессу» мы им организуем, – сказал Илья. – Нет проблем.

И вот тогда случился «прокол». Какого лешего он полез в «Темный чертог» со своими дурацкими вопросами? Ведь явно не для того, чтобы сделать «церемонию» аутентичной. Кате-то явно все равно. Не для нее «старался»… Это было праздное любопытство, мелкое хулиганство. «Игра с обедом», как в том мультике. И вот, доигрался.

Они умерли сразу. Не мучились. Не было такой задачи – сделать им больно. Все остальные удары наносились уже после. И, что важно, Дэн просто стоял рядом. Он не убивал. Честное слово.

Было ли их жалко? Нет. Это же спасение. Не умри эта самая Катя сейчас, ну что бы с ней стало? Такого убогого существования и врагу не пожелаешь! Вот только было немного не по себе оттого, что она ему доверяла. И как гордилась их близостью. Нет, у них ничего такого не было, ни в коем случае. Но она это воспринимала как признак серьезности отношений. Сияла как начищенный самовар. Это было немного смешно и очень страшно. Не потому, что он собирался с ней сделать, а потому, что, если она не умрет, возможно, ничего более интересного в ее жизни уже не случится. И это правда. Это не его мания величия. Просто ее жизнь была действительно крайне убогой. И, что самое абсурдное, она была бы довольна, если бы узнала, что о ее смерти написали в газетах.

А милиция! Вот что добавляло особую соль во всей этой затее! Ладно, еще можно понять, почему история с дядей Васей и «чучмеком» ничем не закончилась. Они никому не нужны, именно на это и был расчет. Но со Смородским идея была подергать за усы родимые правоохранительные органы. Никогда они не вызывали у Ильи ни малейшего уважения. Ну разве что в детстве дяденьки в форме казались серьезными и внушительными, а потом все исчезло. Да, собственно, что еще и могло быть, после того как папа столько высказывался, не таясь, по поводу этой управляемой «охранки»? Всегда все свои вопросы он решал через ментов, а уж как часто местные крупные чины к нему на поклон приходили! А начальник городского ГУВД, надравшийся до свинского визга на папином юбилее! Все это уважения к людям в погонах недобавляло. А уж когда они сели в лужу после убийства Смородского, стало совсем весело. Как легко все оказалось! Даже не верилось! Но с девчонками прокололись… Если бы не оказался здесь, как назло, московский следователь, этот «висяк» тоже заглох бы безнадежно!

Все оказалось проще, чем ожидалось. Уже под утро Кравцов-старший спустился в приемный покой и подошел прямо к Турецкому. Вид у него был обреченный.

– Он хочет вас видеть.

Вот так. Мальчик открыл глаза и попросил позвать того дядьку, который «прикопался» к ним на вокзале. Отец поначалу сделал вид, что не заметил эту странную просьбу, но сын настаивал.

– Илюша, сейчас не время. – Кравцов был мягким, но строгим. Как много лет назад, когда маленький мальчик требовал мороженого во время простуды.

– Время! – Силы у сына нашлись только на это коротенькое слово.

Дальше Кравцова прорвало. Он старался держать себя в руках и не говорить слишком громко – все-таки больница, но получалось почти смешно: крик шепотом.

– Ты хоть сам понимаешь, что происходит? Если да, то объясни мне хотя бы сейчас! Я в отчаянии, ты это понимаешь? И мать в отчаянии!

– Уж она-то точно! – пробормотал Илья.

Если бы он не лежал наполовину в гипсе, отец бы его ударил. Впервые за довольно долгое время. В этот момент, показавшийся ему бесконечным, Кравцов почему-то подумал, что зря почти не наказывал маленького Илюшу. Ему казалось, что принцев наказывать нельзя. Лучше бы сын не был принцем!

– Зачем тебе сейчас нужно видеть этого человека?

– Надо. Найди его.

– А что его искать? Он ждет в приемном покое с того самого момента, как тебя привезли на «скорой». Такое ощущение, будто он стережет добычу.

Мальчик улыбнулся.

– Это, в общем-то, правда, позови его. Мне нужно ему кое-что сказать.

– А что? Я имею право знать, что именно ты хочешь сказать ему?

Мын молчал. Он боялся? Или не знал, что ответить?

– Илья, я с хожу с ума! Это не из моей жизни! Скажи мне, что из всего этого бреда правда? Ты действительно знал тех девчонок, про которых говорил тот лейтенант?

– Да.

– И что? Ладно, уже не важно, где ты с ними познакомился, черт с ними! Но неужели это причина, чтобы убегать, сломя голову, с вокзала и попадать под машину?

И опять – молчание.

– Скажи мне правду: ты имеешь какое-то отношение к этим убийствам?

– Да.

Кравцов почувствовал, как пальцы его холодеют. Голова начала кружиться, глаза застилала мутная пелена.

Илья отвернулся к стене.

– Хорошо. Я позову его. Это будет справедливо.

Выйдя в коридор, Кравцов присел рядом с Людой и уставился перед собой. Ее внезапно осенило: до этого момента совершенно спокойная, как замороженная, она вдруг вцепилась в мужа и начала лихорадочно трясти:

– Что?! Что случилось?! Что он тебе сказал?! Что с тобой? Скажи мне! А то я с ума сойду!

Он не сопротивлялся. Тело было, как мешок с тряпьем.

– Да какого же черта! – Она встала и метнулась в сторону двери в палату. – Я сейчас сама поговорю с ним! Это невозможно! Я ему мозги промою!

– Поздно.

– Что поздно? – Она замерла, закрыв глаза, будто от невыносимой боли.

– Поздно промывать. Раньше надо было.

Турецкий вошел в палату и сел рядом с койкой.

– Вы уже все знаете, да?

– Наверное, не все, но многое.

Илья начал говорить. Сбивчиво, слабым голосом. Начал издалека, с каких-то дурацких подростковых теорий, и в итоге рассказал все. Были там, конечно, некоторые нестыковки. Он старательно выгораживал своего товарища. Но это было неважно – очевидно, что если уж кто в этой парочке и нажимал на курок, так это обладатель разряда по стрельбе Анциферов. Однако и это уже не имело значения. Будет еще время разобраться в подробностях.

Никто не ожидал, что все решится так быстро. Турецкий был готов ко всему – сопротивлению со стороны Кравцова-старшего, к молчанию мальчика, к максимальному запутыванию истории. В конце концов, улики были косвенные. Ребятки могли еще «кувыркаться» и увиливать довольно долго. Работы непочатый край, и никаких гарантий удачного исхода. Особенно учитывая папашин административный ресурс. Все что угодно могло произойти, и надо было только успокоиться и подождать… Вот всегда так… Следователь просчитывает возможные действия противника, ставит себя на его место, и этот противник, как правило, не пятнадцатилетний мальчишка. Здесь же логику было найти трудно. Преступление без логики. Да и развязался узел тоже без видимых причин и предпосылок.