как не надо делать, может служить рекламный текст к «Дюне» Фрэнка Герберта. В нем столько имен и деталей, что я увязла во временном и пространственном континууме:

Когда Император передал управление Арракисом от Благородного Дома Харконненов к Дому Атрейдесов, Харконнены в ответ убили герцога Лето Атрейдеса. Его сын Пол и наложница герцога, леди Джессика, бегут в пустыню, где чуть не гибнут. Их спасает отряд фременов, коренных жителей Арракиса, которые управляют вторым по значимости ресурсом Арракиса – гигантскими червями, которые обитают в песках.

Я не осилила еще и трети блерба, а у меня уже разболелась голова. Ошибка здесь – чрезмерная сосредоточенность на сюжете. Как говорит Фрэнсис Спаффорд, рассказывая историю своей любви к научной фантастике, сюжет зачастую – дело второстепенное, «главное – выпуклые, запоминающиеся детали… сюжет плюс интонация плюс идеи плюс визуальные эффекты».

Одно из наиболее важных качеств научной фантастики – традиции. Каждая книга словно ветвь генеалогического древа, от нее отходят другие ветки, и каждая книга и отражает, и формирует наш взгляд на мир. Блерб к «Нейроманту» Уильяма Гибсона начинается со знаменитой первой строчки книги и определяет ее место в нашей культуре:

Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал.

Своим дебютным романом «Нейромант», опубликованном в 1984 году, Уильям Гибсон совершил революцию в научной фантастике. Первый роман писателя, который дал нам матрицу и придумал слово «киберпространство», получил премии «Небьюла», «Хьюго», приз Филипа Дика и дал толчок движению киберпанка.

И это подводит меня к еще одному ключевому элементу создания блербов для научной фантастики: с аудиторией этого жанра надо разговаривать как с умными людьми.

Блерб на трехтомном издании «Властелина колец» в твердом переплете, который мне достался в наследство от бабушки (там даже есть раскладная карта Средиземья!), написан для людей с высоким уровнем интеллекта – я бы даже сказала, слишком высоким. Он начинается так: «“Властелин колец” не из тех книг, которые возможно описать в нескольких словах». И дальше сравнивает его с галантными романами, «Королевой фей» Эдмунда Спенсера, скандинавской мифологией и научной фантастикой, заканчивая словами: «В нем есть аромат и привкус всего этого и свой собственный вкус». Блерб на последнем издании написан проще: в нескольких словах описывает Саурона, Кольцо, Фродо и Шир, но по-прежнему передает значение книги для литературы. А на обложке использован оригинальный рисунок Толкина – око Саурона в окружении надписей на эльфийском языке, что подчеркивает продолжение литературных традиций.

Научной фантастике мы также обязаны самыми изобретательными дизайнами обложек, такими как классические обложки Дэвида Пелэма для научно-фантастической серии Penguin: пурпурный логотип на черном фоне и психоделические рисунки. На обложке книги Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!» 1974 года изображен «сюрреалистический портрет, составленный из обломков», а блерб на задней обложке, автор которого – уважаемый копирайтер (и по совместительству писатель-фантаст) Миберн Станиленд – так описывает героя романа: «Лжец, развратник, упырь, рак ходячий. Одержимый жаждой мести, он в двадцать четвертом веке становится самым ценным товаром – но не знает об этом».

Для возрожденной в 2020-м серии художественный директор издательства сохранил пурпурный логотип, но цвета обложек стали более строгими, а рисунки минималистскими, вызывая в памяти рисунки Пикассо и Ле Корбюзье, которые скорее намекали, чем показывали. Они создавали более холодное, отстраненное впечатление по сравнению с лихорадочно-яркими обложками других книг в этом жанре. Стоддард говорит: «Эти книги экзистенциально расширяют сознание, а действие происходит прежде всего в воображении. Мне показалось правильным, чтобы задачей таких обложек было намекать на содержание, а не иллюстрировать его».

Вот почему лучшие блербы к научно-фантастическим книгам – короткие и простые, создающие миры за счет немногих слов. Этот жанр такой грандиозный, как по сюжетам, так и по идеям, что порой лучше ограничиваться малым – гармонии ради.

Обыкновенная волшебница

Пишу блербы к Блайтон

О, Энид, как же я вас люблю. Позвольте перечислить за что. От вас я узнала прежде неизвестные мне слова и фразы: Чародей. Молоток (в смысле: «Ну ты и молоток!»). Чертовски. Мамзель (мое первое знакомство с французским). Изолятор. Общая спальня. Зажим для ракетки. Папильотки. Медицинский сертификат (ну, та таинственная штука, которую девочки обязаны были отдавать матроне в начале каждого нового семестра в Мэлори Тауэрс). Ну и, конечно же, полночный пир.

Помимо вызывавшего трепет знакомства с новыми словами, помимо знаний того, что раньше люди вели себя и говорили по-другому, все ее истории – это стопроцентный восторг. Одна из положительных сторон локдауна – возможность читать по Zoom истории о школе Мэлори Тауэрс шестилетней племяннице. Я понимала, что она еще для них маловата, но это была единственная из имевшихся у меня полных подборок детских книг – издание Dragon Canada начала 1980-х в одинаковых коричневых обложках, на которых изображены девочки со стрижками а-ля леди Диана.

Какое счастье, что я их сохранила! Моя племяшка была ими буквально зачарована. Стоило мне начать чтение, как большой палец одной руки отправлялся в рот, а второй рукой она хваталась за ярлычок внутри любого предмета своей одежды (почему-то для Нэнси они очень важны) и замирала. Больше всего ей нравились праздники, и ей не терпелось знать, что же будет дальше – согласно исследованиям, у Энид Блайтон самый высокий рейтинг неожиданных и интригующих концовок глав. Помимо всего прочего, Нэнси узнала из наших чтений «Мэлори Тауэрс» об уроках французского, лакроссе, фокусах, бронхите, а также о том, как опасны для лошади колики («Ей нельзя ложиться, а то она может умереть!»).

Хотя не могу не признать, что Энид бывает… проблематичной. Я поймала себя на самоцензуре (например, история о том, как девочки в ярости передрались, показалась мне не совсем подходящей для маленького ребенка). И конечно, здесь есть элементы сексизма, расизма и классового снобизма, которые мне пришлось как-то, учитывая возраст Нэнси, смягчать – хотя «Мэлори Тауэрс» прошла бы тест Бекдел[255] на отлично. В дискуссиях на тему следует или не следует цензурировать произведения прошлого, я обычно встаю на сторону тех, кто считает, что прошлое – это другая страна и что в этой стране многое делалось по-другому, хотя некоторые из моментов в историях Блайтон действительно кажутся сегодня очень старомодными.

Мы с вами уже встречались с копирайтером для детской литературы Сарой Топпинг, и я хочу снова обратиться к ней, потому что недавно ей поручили переписывать блербы для нескольких серий книг Энид Блайтон. Какое же это удовольствие! Проглотив зависть, я спросила у нее, каким образом она представляла книги Блайтон современным читателям, что из историй, на ее взгляд, придется по душе современным детям, несмотря на незнакомые слова. Вот что она сказала о книгах из