Потом последовали обвинения в ереси, и дело пришлось отложить, по крайней мере, до 1564 года. В 1565 году он, ознакомившись с существующими на тот момент многоязычными изданиями Библии, начал готовить собственную публикацию. Хотел добавить, например, сирийский язык. А еще собирался снабдить текст не только комментариями, глоссарием и прочими привычными элементами, но и полной грамматикой языков, включенных в Библию, чтобы читатель мог изучить их принципы и работать потом и с другими текстами. Это была уже не просто Библия, а серьезный научный лингвистический проект – самый передовой учебник своего времени.

В 1567 году он не просто спасался от «Железного герцога» – у Плантена были амбиции. Можно по-разному расценивать его умоляющие письма де Сайясу, но конец 1566 года – действительно самое подходящее время для обращения к Филиппу II по поводу Полиглотты. Учитывая нависшую опасность, это и правда мог быть его единственный и последний шанс напечатать ее. Сейчас или никогда. Пан или пропал. Он твердо решил издать эту книгу, понимая ее огромное значение и собираясь вписать свое имя в историю.

В 1566 году он прозондировал почву на Франкфуртской книжной ярмарке – кто готов инвестировать? Отозвались курфюрст Саксонии – самый могущественный лютеранский правитель, курфюрст Пфальца – также протестант, и городские власти Франкфурта – но при условии, что Плантен переедет во Франкфурт. Курфюрсты также хотели видеть его в своих столицах. Они прекрасно знали, что происходит в Нидерландах, и после иконоборческого восстания надеялись легко склонить издателя к переезду. Но он остался. Переписываясь с де Сайясом и добиваясь покровительства Филиппа II.

Выбрал ли он испанского короля потому, что тогда не пришлось бы уезжать из Антверпена? Или из-за того, что испанский монарх по статусу выше курфюрстов? Может быть потому, что Филипп – монарх католический? Думал, что курфюрсты не потянут такой бюджет? На деле, испанский король – идеальный покровитель. Он не только богат – несмотря на огромные военные расходы у него «серебряный флот» из колоний, – но и может распространить Полиглотту по Старому и Новому Свету. Протестанты книгу и так купят, даже если напечатать ее под патронажем католика, – у них цензуры почти нет. А вот если напечатать Библию у протестантов – католики ее точно не купят. Во всяком случае, в 1567 году стало ясно: нужно либо бежать из Антверпена, либо любой ценой получить королевскую поддержку.

* * *

Итак, первоначальная смета: 12 000 гульденов на бумагу и пергамент, еще 12 000 – на оплату персонала и производственные расходы. В 1566 году хорошо оплачиваемый ремесленник-подмастерье зарабатывал в среднем 186 гульденов в год. Плантен просил 24 000 за три года – сумма немаленькая. Он, конечно, писал де Сайясу, что рассматривает предложения из Саксонии, Пфальца и Франкфурта, на самом же деле непременно решил добиться согласия испанского монарха, даже себе в ущерб. По словам Лангерайс, он был настолько глуп, что в итоге попросил субсидию гораздо меньшую, заведомо не покрывающую всех расходов. Более того, настолько глуп, что предоставил Филиппу выбор между двумя вариантами спонсирования – урезанным и еще более урезанным. Видимо, пришлось снизить запрашиваемую сумму, чтобы повысить вероятность решения в свою пользу – 24 000 могли отпугнуть даже такого расточительного монарха, как Филипп II.

Так или иначе, испанцы, похоже, удовлетворились его уверениями в верности короне и церкви, да и размер субсидии оказался приемлемым. Бросать его в тюрьму за измену было бы опрометчиво: издательства масштабов «Золотого компаса» не было не то что в Испании, но и во всей Европе. Такая типография королю очень пригодилась бы. Позже он будет просить Плантена открыть филиал в Мадриде и прислать оборудование и рабочих, и эту просьбу Плантен будет неизменно вежливо отклонять. Конфискация типографии тоже не имела смысла: только он мог так успешно вести дела.

И вот де Сайяс пишет, что король согласен. Издатель нашел это радостное письмо, вернувшись с Франкфуртсткой книжной ярмарки, и испытал огромное облегчение. Его радость не мог омрачить даже тот факт, что монарх, конечно же, согласился на меньшую субсидию – 12 000 гульденов. Он запросил 2000 вперед плюс 1000 ежеквартально. За 12 000 гульденов Филипп потребовал разместить на титульном листе его имя как спонсора издания и довольно большое количество бесплатных экземпляров. Так что речь, по сути, шла не о субсидии, а о кредите. Король явно не планировал покрывать всех расходов. И все же поступившая в продажу Полиглотта была известна современникам как Biblia Regia, то есть Королевская Библия, как будто весь проект был инициативой Филиппа II и осуществлен на его деньги.

Король не спешил платить, зато прислал своего редактора – Бенито Ариаса Монтано, который прибыл в Нидерланды только в апреле 1568 года. Должен был раньше, но случилось кораблекрушение у берегов Ирландии, и Монтано – раз уж все равно оказался там – предпринял путешествие по Ирландии и Англии. А Плантен терпеливо ждал. За это время он узнал, что теперь король хочет шесть экземпляров Библии в пергаменте, причем оплачиваться это дорогое удовольствие должно все из той же субсидии. То есть, по факту, из кармана самого типографа. На его возражения о высоких расходах на пергамент испанцы отвечали, что Монтано привезет с собой аккредитив от короля. Но ждать было нельзя – сезон покупки пергамента почти закончился. Срочно пришлось занимать 600 гульденов.

Далее Плантен мечется между Антверпеном, Парижем и Брюсселем, закупая материалы, решая финансовые проблемы и административные вопросы. Заезжает ненадолго в Антверпен – встретить и разместить Монтано. Тот поселился в доме бургомистра, незадолго до этого обезглавленного на эшафоте Альбы. Монтано привез аккредитив на 3000 гульденов и подписанное королем обязательство выплатить всего 12 000. Но этого, конечно, не хватило. Все время работы над Полиглоттой, с 1568 по 1572 год, Плантен будет переписываться с королевским двором, настойчиво требуя денег и напоминая, что пора оплатить счета, – король в этом смысле отличался большой неаккуратностью.

* * *

В любой непонятной ситуации – открывай Библию. Хочешь узнать, правильно ли поступаешь – открывай Библию. Не можешь принять важное решение – открывай Библию. Споришь с кем-то о чем бы то ни было – открывай Библию. И открывали. Это не преувеличение: вплоть до эпохи Просвещения, а для многих и дольше, Библия оставалась важнейшей книгой христианской цивилизации, дающей ответы на все вопросы, универсальным источником знаний на все случаи жизни. По ней учились читать. Из нее черпали знания о древней истории. В ней содержались нормы морали и частично права. По многоязычной Библии учили иностранные языки.

Несколько проблематичным при этом представлялся тот факт, что разные версии Библии не совпадали друг с другом. Библия – это не та толстая книга с крестом на обложке, которую сегодня можно купить в магазине. Первоначально она представляла собой собрание пергаментных и папирусных свитков, написанных разными авторами, на разных языках и в разное время. Свитки не находились в какой-то одной библиотеке, а были рассеяны по всему пространству Средиземноморья.

Ученые потратили века, чтобы собрать разрозненные тексты в одну книгу. Но на этом работа не закончилась. Тексты переводились с древнееврейского и греческого на латынь, а с началом Реформации и на другие языки. Множество разных переводов – какой из них наиболее близок к изначальному замыслу? Для решения этого вопроса собирали церковные конференции – соборы, на которых кипели нешуточные страсти. Пока они определились с тем, какие именно тексты в каких именно переводах составляют Библию, прошло много веков. Наконец, появилась единая Библия на латыни. Но насколько латинский текст совпадал с текстами на других языках? Идея многоязычной Библии возникла очень давно, и попыток было много.