во дворе, ни в уютном холле, легко просматривающемся через два высоких больших окна.

— И что теперь? — спросила Лиза, когда Антон через открытые ворота заехал во двор, чтобы тоже припарковаться.

— Пойдем и снимем тут номер, только вначале осмотримся.

Свой осмотр Антон начал проводить не снаружи, а изнутри. Поговорил с менеджером и попросил показать ему свободные номера на первом этаже, справедливо полагая, что вряд ли Чернов с его костылями стал бы подниматься по крутой и высокой лестнице. Лиза, взяв на себя роль придирчивой барышни, заглянула в первый предложенный номер. Постояла, вроде бы изучая обстановку — единственную комнату, санузел и вид из окна, — а на самом деле отвлекая на себя внимание менеджера и давая Антону возможность изучить тот экран, на который поступал сигнал с «жучка» на ноге Чернова.

Когда она с менеджером вышла из номера, Антон как раз успел пройтись вдоль всего недлинного коридора с шестью номерами до самого конца. Непринужденно выглянул там в окно, развернулся обратно, и по его взгляду Лиза поняла: засек! Переглянувшись с ней, он незаметно ткнул пальцем в нужную дверь, и она капризно поинтересовалась:

— А этот номер у вас не свободен?

— Этот занят, — терпеливо сообщил менеджер. — Но если хотите, то можем заселить вас в соседний.

Лиза для вида оглядела и его тоже, а потом благосклонно кивнула:

— Пойдет! — и едва дождалась момента, когда они с Антоном, быстро пройдя процедуру оформления, останутся здесь одни.

— Ну что я скажу тебе, — заговорил Антон полушепотом, — тут Борька или нет, но Чернов сидит в номере. И, судя по звукам, — он приложил ухо к стене, — пока что вместе с приятелем.

— Я это и на расстоянии слышу, — Лиза не могла разобрать слов, но бубнеж двух мужских голосов в соседнем номере был вполне различим. — И что теперь?

Антон вместо ответа бросил свою борсетку на тумбочку, покопался в ней и выудил очередную детальку размером не больше пуговички, с парочкой усиков. И, поискав взглядом, шагнул к розетке в смежной стене. Закрепил пуговицу над отверстиями розетки при помощи липкой ленты, подвинул туда же тумбочку и, доставая наушники, пояснил Лизе:

— Микрофон. Долго ли они тут собираются жить, или нет, но мы всегда будем в курсе их планов. Если Борька здесь, мы тоже это узнаем скорее от них, чем задавая неудобные вопросы персоналу. Единственное, придется постоянно дежурить на прослушке, чтобы чего-то не упустить, потому что нам с тобой не стоит показываться им на глаза, особенно тебе. А это значит, что мы должны предвосхищать все их вылазки, если не хотим, чтобы они удрали у нас из-под носа или чтобы заметили нас и начали наезды с вопросами.

— Значит, будем дежурить по очереди. — Лиза подвинула стул, села возле тумбочки и поднесла к уху один наушник, желая оценить обстановку в соседней комнате. Слышимость была прекрасной. Чернов недовольно ворчал, что болит нога, Хохлатов возражал, что это меньшая из их бед, и сетовал, что «Крабу, хоть руки-ноги и остались целыми, но ненамного меньше досталось, а Топ вообще неизвестно куда подевался…».

Продолжая прислушиваться, Лиза шепнула Антону, взявшему второй наушник и устроившемуся по другую сторону тумбочки:

— Значит, Растопова из полиции так и не выпустили, и связаться с ними он не сумел. А кто такой Краб? Если ему «тоже досталось», то, возможно, и он участвовал в драке перед Черемихино, только в больницу не попал?

— Меня больше интересует не кто он такой, а где он сейчас, — также шепотом ответил Антон, стараясь при этом не упустить ни слова из разговора, ведущегося за стеной. Впрочем, больше ничего нового они не услышали: поворчав друг на друга, на складывающиеся обстоятельства, на сбежавшую Таньку-суку и на то, что у них «на хвосте висят» неласково настроенные граждане, Хохлатов и Чернов заказали в номер еду. Но, параллельно с горничной выслушивая их заказ, Антон сразу обратил внимание на то, что он был сделан без выпивки. И, уже знакомый с привычками этой парочки, многозначительно переглянулся с Лизой. Она его поняла и кивнула: если они не пьют, значит, куда-то сегодня еще собираются. Значит, Борька действительно здесь?! Ведь машины у них нет, а без нее они далеко не уйдут. Но как Лиза ни вслушивалась в разговор, а о Смолякове не прозвучало ни слова. Вначале напарники ели, потом кто-то из них захрапел. Пользуясь относительной передышкой, Антон тоже заказал еду в номер, после чего предложил Лизе:

— Ты не хочешь пока отдохнуть? Я покараулю, а потом поменяемся, если они решат тут засидеться. Так что давай, — уже более настойчиво он указал ей на единственную в номере кровать. — Ты ведь прошлой ночью не выспалась? А мне нужна сменщица с ясной головой и со светлой памятью.

Лиза послушалась. Именно потому, что была согласна с его требованием насчет ясной головы. Легла, не раздеваясь, на покрывало, укрывшись второй его половиной, и честно попыталась уснуть — за годы суточной работы, до Ленькиного рождения, она научилась не привязывать время сна именно к ночи. Но, отгоняя сон, ее начали одолевать мысли о сыне. Как он там? Ярослав вроде не слишком рассердился на Лизу за ее побег, но вот Вера, конечно же, будет очень недовольна тем, что ее оставили в няньках, не спрашивая. Но не станет срывать раздражение на ребенке, не тот у нее характер. Да и Ярослав никогда Леньку в обиду не даст, и тут дело уже не в характере. Голос крови… Есть он или нет?

Глядя на Ярослава, скептики бы усомнились! И Лизу это порой беспокоило. А еще… Мордахой Ленька пошел не в него и не в Лизу. Лизина мама, приезжавшая повидаться с внуком, утверждала, что он копия своего прадедушки по дедовой линии. Все, кроме глаз. Глаза Лизу беспокоили, все сильнее год от года, потому что, кроме подсознательного притяжения к родной кровинке, именно они способны были выдать Ярославу всю правду. Оставалось лишь надеяться, что Ярик никогда не подойдет к зеркалу с сыном на руках и не начнет пристально всматриваться в отражение. Ради их общего спокойствия, ради нее, ради Борьки… Только нужны ли они теперь Борьке?! Оба, что Ленька, что Лиза?! При воспоминании о том, что Смоляков сейчас скрывается не один, а с какой-то барышней, Лизе словно кипятком на душу плеснули.

— Ты спать собираешься или нет? — тихо спросил Антон, несмотря на то, что она лежала, не шевелясь. Но дыхание ее выдало! Слишком взволнованное для спящей.

— Я пытаюсь, — ответила она, переворачиваясь на другой бок. И в