Откинувшись на спинку кресла, принц машинально провел пальцем по шраму на подбородке. Никогда прежде он не встречал упоминаний о таком… даре богини. Корвин даже не знал, как это назвать. Наверное, что-то сродни магии, вроде дара дикого спирита Ральфа Марсела, умевшего общаться с животными.

Обуреваемый сомнениями, Корвин вспомнил волчицу, ставшую знаком урора для его отца. Марра умерла, когда принц был еще мальчиком. Тем не менее Корвин хорошо запомнил, что отец несколько недель горевал и оплакивал ее. Если подумать, в их взаимоотношениях действительно ощущалось нечто волшебное. А как еще можно такое объяснить? Марра была совершенно ручной и, словно зубастая тень, повсюду следовала за королем.

Корвин в который раз пожалел, что не может поговорить с отцом. Впрочем, какой смысл сожалеть о несбыточном? Даже если бы ему разрешили спросить о таком, король не ответит.

В дверь постучали. Прежде чем пригласить посетителя войти, Корвин закрыл дневник. Жрица склонила голову, затем жестом позвала принца за собой. Настал час испытания.

С негнущейся спиной Корвин вышел, запер дверь. Его предупредили, что он не должен брать с собой ничего: ни оружия, ни доспехов. Чувствуя себя на удивление уверенно, он спустился вслед за жрицей во внутренний дворик, где их ожидала карета. Эдвин уже сидел внутри. Брат кивнул Корвину и отвернулся к окну.

Корвин тоже уставился в свое окно. Карета выехала в город. На улицах толпился народ, радостно приветствуя принцев. Они покинули Норгард через южные ворота и выехали на просторные поля. В отдалении мелькнул слабый блеск. Это был храм богини Тор, возвышавшийся над окрестными равнинами мощной зеленой башней на крутом холме.

Карета остановилась. Первым выскочил Корвин, за ним – Эдвин. Братья плечом к плечу встали перед каменными ступенями, высеченными в склоне холма. Лестница Скорби. Жрица, приходившая за Корвином, вышла вперед и вновь кивком головы велела братьям следовать за ней.

Долгий и трудный подъем уже сам по себе был испытанием. С безоблачного неба нещадно палило солнце. На полпути Корвин приотстал, чтобы утереть пот и дать отдых гудящим ногам. Внизу, у подножия, собрался народ. Они не смогут увидеть, что произойдет в храме, зато первыми узнают результат.

Наконец поднялись на вершину. Корвин несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая пульс. На плато их ожидали около сотни придворных и аристократов. Точно в центре находился алтарь Тор, Астерион, – массивная каменная плита, возлежавшая на двенадцати колоннах, покрытых древними рунами.

Неподалеку от алтарной лестницы были установлены два маленьких шатра и большой навес. Под навесом стояли все королевские советники, великий магистр и верховная жрица и смотрели на прибывших. Корвин перевел взгляд на придворных в поисках Даля и, к немалому своему изумлению, обнаружил не только его, но и Кейт с Томом и Сигни. «Любопытно, кого ему пришлось подкупить, чтобы и им позволили подняться на холм?» – мелькнула мысль. Как бы там ни было, принц рад был увидеть друзей в такой момент. Кейт улыбнулась, и Корвину показалось, будто за спиной выросли крылья. Ему хотелось перемолвиться с ней хоть словечком, однако его провели в один из шатров, где уже ждали две жрицы.

Не говоря ни слова, они принялись раздевать Корвина. Он собирался было возразить, но смирился. На него, полностью обнаженного, надели набедренную повязку, закрепив ее на талии грубой веревкой. Почему-то так Корвин почувствовал себя даже более голым, чем прежде. Напоследок жрица вновь нацепила на его правое запястье наручи, скрывая ястребиную татуировку. По крайней мере, другие ее не увидят.

И вот Корвин уже стоял под навесом, где за церемониальным столом стояла верховная жрица. Перед ней стояли два инкрустированных самоцветами золотых кубка с какой-то темно-красной жидкостью. Корвин надеялся, что это окажется вино, но и у крови был похожий цвет.

Рядом встал Эдвин в такой же тонкой повязке. Разве что татуировок брату скрывать не приходилось. За спиной верховной жрицы молча ждали магистр Сторр и мейстра Викас. Корвин поймал на себе взгляд пронзительно-золотых глаз Рендборна; канцлер заговорщицки ему подмигнул и ободряюще улыбнулся.

Воздев обе руки, жрица провозгласила:

– Сегодня вам, принцам Норгарда, сыновьям Тормейна, предстоит доказать, что вы достойны престола.

На ней были головной убор в виде конской головы и прозрачная церемониальная мантия.

– Однако сначала вы должны причаститься крови нашей богини. Она дарует вам зрение и видение.

Корвин хотел спросить, в чем разница, но благоразумно промолчал.

Жрица взяла правый кубок и поднесла к губам Эдвина. Звякнули браслеты, украшенные золотыми монетками. Эдвин прикрыл глаза и отпил.

Настала очередь Корвина. Он тоже зажмурился. На миг почувствовался вкус крови, потом по языку разлилась терпкая сладость черновичного вина. После напитка во рту осталась странная горечь, а в желудке – жар.

Корвин вышел из-под навеса на слепящее солнце. Верховная жрица повела их с Эдвином к ступеням на Астерион. Высокий алтарь казался макушкой мира, пейзаж в окрестностях холма выглядел размытой картинкой далеко внизу. Корвин поежился. Пронизывающий ветер покусывал голую кожу, ерошил волосы. Прежде принц ни разу не поднимался на Астерион, хотя видел, как на него всходили старые и недужные, чтобы принести себя в жертву. Вся плита была в темных пятнах, оставшихся от крови и костров.

Верховная жрица остановилась у входа и повернулась к братьям:

– Когда вы переступите порог святилища, назад пути не будет, пока испытание не завершится.

С этими словами она отошла в сторону. Принцы вошли внутрь, Эдвин, как всегда, первым. Корвин заметил, что гордо расправленные плечи брата слегка подрагивают. Сначала он шел смело, но, переступив порог, почувствовал, что нервы вот-вот сдадут. Яркий дневной свет померк, сменившись неестественно-серой мглой. Корвин заморгал, перед глазами от внезапного тумана все поплыло, и, сколько он ни пытался, ничего не мог разглядеть. Словно он шагнул с твердой земли в зыбкое марево. Исчезли поля, далекие холмы и леса.

Корвин двинулся вперед, пытаясь найти хоть намек на то, что от него требуется, но далеко заходить в такую хмарь не отважился. В святилище вполне могла водить хороводы сотня человек, но Корвину не хотелось стать первым принцем-недотепой, случайно упавшим оттуда и разбившимся насмерть.

Мучительно медленно потянулось время, вокруг клубился туман. Ощутимо задувал ветер, однако и он не в силах был разогнать свинцовую муть. Корвин осторожно огляделся. И что теперь?

Будто в ответ впереди что-то блеснуло и тут же исчезло. Принц насторожился.

Новый отблеск. Корвин медленно пошел на свет. Туман расступился, появилось старое кряжистое дерево. Но никаких деревьев на Астерионе отродясь не росло. Как там выразилась верховная жрица? Зрение и видение? Похоже, это и было видение. Интересно, не подмешали ли они что-нибудь в черновичное вино?

Из широкого ствола наполовину торчали три меча. В правом Корвин узнал отцовский клинок: золотая рукоять была украшена резьбой с изображениями Нирано и Нелека. Слева торчал его собственный меч с обтянутой кожей рукоятью и простым перекрестьем. Единственным украшением служил крупный сапфир, вставленный в яблоко. Меч посередине был Корвину незнаком, однако он не мог отвести от него глаз: лезвие черной стали, рукоять слоновой кости. Навершие было инкрустировано синим, белым, зеленым, красным и коричневым самоцветами.