– Тогда и ваша помощь не будет лишней.

Появился капитан Новицкий. Ему помогли взобраться в грузовой отсек.

– Я думал, будет хуже, – признался он, осмотрев корпус «Коршуна».

– Спасибо им, – кивнул на соседний отсек Афанасий, имея в виду лётчиков. – Если бы упали – мог взорваться реактор.

– Не мог, у него три системы безопасности, при ударе зона реакции глушится, реактор капсулируется и делится на три модуля.

Афанасий знал основы работы питающего генератор реактора, но у него было своё мнение по поводу гарантий его безопасности.

– Разобрать сможем?

– Дело нехитрое, инструмент нужен.

– Вдоль бортов ящики инструментальные, ищите.

– Можно я… посмотрю? – Блондин повернул голову к пассажирскому отсеку.

– Посмотри.

Капитан пробрался в кабину и вскоре вернулся, бледный и взволнованный, потрясённый увиденным.

– Это их… при посадке?

– Инфразвук, – ответил Афанасий коротко. – Дохлый, Кот, Сизый – помогите разобрать изделие. Голубь – на самолёт, с биноклем, будешь изображать боевое охранение.

Принялись за работу.

Вынесли тела погибших, уложили рядом с левым крылом самолёта, на снег, прикрыв кусками пенопласта.

Выгрузили оружие, сняли ПЗРК и пушку, так и не нашедшие применение. Разобрали на блоки корпус «Коршуна», хотя половина из них была покорёжена, и пришлось повозиться, срезать болты и шпильки.

Пограничники не появились ни через два часа, ни через три.

Рябинин связался с заставой и выяснил, что моряки заметили чужой корабль недалеко от мыса Столбовой, в территориальных водах Камчатки, и вынуждены были направиться к нему для выяснения принадлежности и причин появления. Корабль, эсминец канадских морских сил «Сиэтл», сдал назад, катер сбавил ход, эсминец остановился, а как только катер начал приближаться, снова двинулся прочь, как бы заманивая российских пограничников. Катер прибавил скорость, эсминец тоже; катер сбавил скорость – эсминец тоже. И эта игра в кошки-мышки продолжалась до сих пор.

Услышав сообщение, Афанасий насторожился. Канадец явно отвлекал на себя береговую охрану полуострова, провоцируя пограничников на активные действия и не отвечая на их запросы, а это означало, что американцы рассчитывали каким-то образом «распотрошить» секретное оборудование самолёта – «Коршун» и неймс; Афанасий был уверен, что они знают о наличии последнего, но не знают, что «изделие Д» перед отправлением на Камчатку было снято с борта «Ила».

– Всем «шухер»! Кот, Сизый – слева, Лапа, Голубь – справа, залечь на глаза! Дохлый, Рябинин – к вертолёту! Новицкий, вон из самолёта! Шустрее!

– Но там ещё блок управления…

– Потом заберём! Шустрее!

Новицкий зачем-то начал собирать с пола инструмент, и Дохлый пинком заставил эксперта на карачках пробежаться по проходу салона к люку.

– Шевелись, наука, не в лаборатории!

Но команда Афанасия запоздала. Те, кто готовился захватить секретные изделия самолёта, начали атаку раньше.

По борту «Ила» словно ударили гигантской дубиной!

Афанасию показалось – на самолёт упала скала!

Глаза едва не выскочили из орбит, во рту появился солёный привкус крови.

Кто-то вскрикнул.

– Командир! – прохрипел Дохлый, падая.

Афанасий понял, что это означает.

– Всем из самолёта! Прячьтесь за камни! Аллюр!

Дохлый вторым пинком выбросил в люк замешкавшегося Новицкого, прыгнул сам. За ним ласточкой нырнул Котов. И тотчас же в люк ворвался ещё один «шар грома», гулко отразившись от стен корпуса и балок, к которым крепился «Коршун».

Афанасий едва не оглох, сознание раздробилось на несколько самостоятельных струй, одна из которых советовала выбираться из самолёта «нетрадиционным» способом. Он и выбрал этот вариант, метнувшись в кабину лётчиков, на ходу связываясь с остальными бойцами:

– Не высовываться! Стреляют из акустрона! Попадёт в башку – кранты! Разрешаю отвечать на поражение!

С последними словами он выбросился сквозь отверстие в разбитом фонаре пилотов, и вовремя: ещё один «громовой шар» бабахнул по фонарю, порождая серию металлических стонов и тресков: от мощного звукового удара лопались экраны системы управления, лампы освещения, пластмассовые панели, гнулись и рвались алюминиевые полосы креплений.

Упал удачно – мимо голого скалистого бугра, на снежный пласт, перекатился, нырнул за груду камней.

– Кот, что у вас?

– Никого не вижу, – отозвался капитан озабоченным тоном. – Из чего стреляют?

– Из акустрона, результат его работы ты видел. Перекличка!

– Сизый, Голубь, Лапа, – отозвались бойцы.

– Почему они напали именно сейчас? – послышался голос Дохлого.

– Ждали, пока мы разберём генератор, – предположил Афанасий. – Отвлеките их, я зайду с тыла.

– Вижу дрон! – объявил вдруг Сизов. – Прямо над самолётом!

Афанасий поднял голову, сосредоточился на дальнозоркости.

Над «Илом» на высоте метров двухсот и в самом деле висел дрон – еле различимая запятая, то и дело ныряющая в бездонную синеву неба. Он двигался медленно, но это не имело значения, так как нападавшие видели противника как на ладони и могли подстеречь каждого из защитников самолёта, где бы он ни находился.

Недалеко ударил раскат грома, по скалам вокруг вплоть до берегового гребня пошли гулять отголоски.

Вертолёт! – обожгла голову всполошная мысль.

– Майор, «вертушка»! Пилотам – десантироваться!

Что-то прокричал в ответ Рябинин.

Ухнуло рядом! Раздался вскрик. Рябинин замолчал.

– Кот!

– Никого не вижу!

– Дохлый!

– Я тоже. Прячутся, сволочи, умело, но бьют прицельно!

– Мышами к берегу!

– Побежали!

Команда означала – начать движение всем вместе, как это делают мыши, спасаясь бегством. Противник мог и запаниковать, увидев, что к нему устремились вооружённые люди. Но атаковавшие группу невидимки были профессионалами и «мышиного» набега не испугались.

Дважды грохнуло. Бегущих расстреливали как в тире, не спасали ни укрытия в виде лежащих валунов и каменных бугров, ни ложбины, где они пытались прятаться. Снова кто-то закричал.

Афанасий выругался, высунул голову, бегло оглядывая поле боя, успел увидеть движение слева от себя: от берега к самолёту двигалась цепочка плохо видимых пятнистых фигур в зимнем камуфляже, также вжимаясь в землю после каждой перебежки. Их было как минимум втрое больше, чем бойцов группы.