– Спи, мой витязь, спи… – гладя воина по волосам, тихо промолвила дева. Так и продолжала напевно приговаривать, усыплять – Лети-лети, утица, лети-лети, журавль… ханк сорз, ханк кург… серая утка, серый журавль… неси-неси сон… уни тапаб, уни тапаб… одолей сон…

* * *

– Полетел, полетел, вон-вон, ага, смотрите! – светлоокая Наденька, показав рукой, едва не выпрыгнула из коротких джинсовых шортиков. – Прямо на грозу летит, видите? Неужто и мы тоже так?

– Да не полетит он в тучу, – подняв глаза, авторитетно заявил чернявый компьютерщик Серега. – Вон, поворачивает уже, видите?

С деловитым гулом только оторвавшийся от взлетной полосы «Боинг» взмыл в вечернее южное небо, затянутое грозовыми тучами и озаряемое грозными сполохами молний. Гена хотел сфотографировать и самолеты, и молнии… только вот молнии никак не удавалось поймать, слишком уж они беспорядочно били.

Все четверо – Гена, Серега с Наденькой и светлоокая, с толстой косой, Розалинда – сидели на корточках перед первым терминалом в аэропорту Барселоны. До регистрации еще оставалось часа два, вот и коротали время – смотрели на грозу, курили (кто курил) да втихаря пили виски, загодя перелитый в пластиковую бутылочку из-под пепси-колы.

С Розалиндой, кстати, у Гены все сложилось. Как раз в то самое утро, когда он вернулся с прогулки к местным «поющим камням». Так они тогда и не запели! Напрасно молодой человек ждал. Хотя… вовсе и не напрасно, если учесть, что, немного погодя, на пустынном пляже появилась Розалинда… Подбежала, села рядом на песок, прижалась к Геннадию, поцеловала, сначала – несмело, а потом – все сильней и сильней… А вскоре они оба долго купались голыми… и не только купались…

Сверху снова послышался гул. Вынырнувший из-за туч «Эрбас», светя прожекторами-фарами, на глиссаде пошел к земле. С выпущенными шасси самолет чем-то напоминал хищную птицу, бросившуюся на давно выслеживаемую добычу. Вот ударился о посадочную полосу… на миг присел… выпрямился… покатил дальше, плавно гася скорость.

Еще один лайнер взлетел, взмыл в фиолетово-черное небо, оставляя после себя гулкие раскаты, похожие на отдаленный гром.

* * *

Все вчетвером они уселись на просторной площади близ Дома Черноголовых, одного из красивейших зданий Риги, да, пожалуй, и всей Европы. В Барселону и обратно летели через Ригу, так выходило намного дешевле. Теперь же всей компанией ждали вечернего автобуса да Петербурга. Уже обошли весь старый город, прокатились по Даугаве на кораблике, попили вкусного пива в уютном ресторане «Лидо».

Ноги сносили, как бросила Наденька, заявив, что больше она лично никуда не пойдет. Вот так и будет сидеть здесь, на скамейке, смотреть на Дом Черноголовых, на ратушу, на видневшийся вдалеке мост и здание новой библиотеки.

– Никуда, никуда не пойду! Устала.

– Надь! Мы ж в Мотор-музей собирались.

Рижский «Мотор-музей» – это была идея Геннадия, он давно уже хотел там побывать, да вот как-то не складывалось.

– Мы посидим, а вы вдвоем с Линдой поезжайте, – Наденька взяла под руку сидевшего рядом с ней Серегу и растянула губы в самой умильной улыбке. – Нет, правда! Потом расскажете. Сфоткаете там все.

– Лин, поедем? – приобнял девушку Гена. – Тут и троллейбус недалеко, а?

– Поедем, ладно. – Розалинда взглянула на подругу с присущей ей строгостью учительницы начальных классов. – Встречаемся в пять часов у «Лидо». Попрошу не опаздывать.

– Да не опоздаем мы. Мы вообще отсюда никуда не денемся.

Красивый, с мягкими сиденьями, троллейбус. Билеты у водителя – улыбчивой очкастой тетки. Долгая, с полчаса, дорога, почти через весь город, да через лес. «Спальный» район Межциемс. Длинные, словно заливные луга, пустыри, заросшие сочной травою. Сюда бы коров… Панельные многоэтажки, меж ними – уютные скамеечки, деревья, луга.

На одной их таких скамеечек и уселись Гена и Розалинда. Устали – от троллейбусной остановки до автомобильного музея шли километра полтора. Да там, в музее. Да обратно. Вот на полпути и уселись – отдохнуть малость.

Линде больше всего понравилась «Чайка» и красный «Мерседес-купе» выпуска одна тысяча девятьсот тридцать шестого года. И еще – «Хорьх». Черный, никелированный, большой – самая настоящая роскошь!

– Да уж, да уж, большие машинки, да, – согласно закивал Геннадий. – Это ж сколько они горючего жрут! Ты представляешь?

Они уже были на «ты». С того самого утра на пустынном пляже у таррагонских скал.

– Здесь так здорово, правда? – вытянув ноги, Линда крепко прижалась к возлюбленному.

– Да, здорово… Здорово, что есть ты.

Молодой человек улыбнулся и, обняв девушку, крепко поцеловал ее в губы…

* * *

– Давай, давай, давай, Лентя! Поднажми-и-и!!!

Подогнав бегущую стометровки девчонку, Гена взглянул на секундомер:

– Отлично, Ревякина! Молодец. В пятницу на спартакиаду едем, не забудь.

– Ой, Геннадий Викторович, я в пятницу не могу – мы картошку копаем, – подтянув короткие спортивные шорты, девушка тряхнула рыжими локонами и виновато вздохнула.

Однако от Иванова не так-то легко было отбиться!

– Все копают! А с родителями я поговорю. Потом, как пробежишь, тебя прямо на дачу доставлю. Копайся себе на здоровье!

Стоявшие кучкой ребята – новый десятый «А» класс – засмеялись.

– Повезло тебе, Лентя, – выкрикнул веснушчатый парень с веселым лицом и белыми, так и не загоревшими за лето ногами.

– И ты, Максюта, не расхолаживайся, – записав в блокнот результат забега, «обнадежил» подростка Геннадий. – Тоже побежишь. И ты, Тимыч. Башнин – и ты…

– Геннадий Викторович, а мне с вами можно? Я тоже бегаю.

– Тебе? Ой, Маша… Не знаю, что и сказать. Ненадежный ты человек, понимаешь? Вдруг да проспишь?

Машка Ивантеева считалась первой школьной красавицей – этакая блондиночка с точеной фигуркой, и уже в этом возрасте шикарной грудью. Оторва была еще та, всю свою красоту и рано проявившуюся сексуальность прекрасно осознавала и всячески подчеркивала. Даже вот сейчас, на физкультуру, и то оделась… вернее, разделась, так что все парни вокруг слюни пускали! Да что там парни – и сам-то Геннадий Викторович засматривался иногда – что он, не мужчина, что ли?

Ох, Ивантеева, ох, и змея! Шортики по самое некуда, пирсинг в пупке, узенький топик, сквозь который явно топорщились твердые торчащие сосочки.

– Кофточку надень, Ивантеева, – привычно бросил Гена. – А то еще простудишься.

Маша обворожительно улыбнулась – ой, заразища!

– Надену, надену. Уже! Так, Геннадий Викторович, возьмете? Вот увидите, я не хуже Ленки пробегу!

– Ладно, Ивантеева, пес с тобой, – подумав, Иванов махнул рукою и тут же погрозил обрадованной девчонке кулаком. – Смотри, не проспи!