– Тогда я сниму тебе квартиру или куплю.

– Сам как-нибудь справлюсь.

– Ведешь себя, как ребенок, – сердито сказал он. И подумал: «А ведь Сережа в душе и впрямь еще ребенок. А я этого не понял». – Ты прости меня, сынок. Я тут увяз в своих проблемах. Сначала с работой, теперь вот маюсь, что сижу у твоей матери на шее. Я даже не думал, что тебе плохо.

– Тебе тоже не больно-то хорошо, – буркнул Сергей.

– В общем, приезжай, хочешь домой, а хочешь, прямо сюда, в банк. Я тут по-быстрому сейчас свернусь.

– Я подумаю, – и сын дал отбой.

Алексей какое-то время сидел потерянный. Ведь это его голос был решающим! Он настоял на том, чтобы расследовать кражу! Он их всех здесь удерживает! А теперь оказывается, что ему расторжение этой сделки нужно не меньше, чем Наталье Трухиной! И по той же причине: из-за ребенка. Хоть и взрослого уже, но все равно ребенка.

«И что теперь делать?»

Леонидов машинально посмотрел на часы: и в самом деле, вечер уже. Через два часа банк закроют. И их всех отсюда попросят.

«А мне теперь все равно», – у него словно камень с души упал. Он встал и направился к полулежащей на диванчике старухе Верещагиной. Теперь она была его союзницей.

– Как вы себя чувствуете, Валентина Степановна? – спросил он у матери Макара Ивановича.

– Да вот, Людочке спасибо, – Верещагина погладила по руке вспыхнувшую от удовольствия Милу Михалёву. – Золотые руки у тебя, дочка, и сердце доброе.

«Потому и трое детей от разных мужиков», – чуть было не вырвалось у Алексея. Он заметил, какой взгляд Валентина Степановна кинула на сына. Вот, мол, какая жена тебе нужна, а не Юлька-вертихвостка. Да еще и уголовница, как выяснилось. Макар Иванович потерянно молчал.

– Я на соцработника училась, – пояснила Мила. – Какое-то время за бабульками ухаживала, по назначению. А потом родила, и… – она осеклась.

– Детишки – это хорошо, – расплылась в улыбке Верещагина.

– Так у меня их трое, – улыбнулась и Мила. – Старший, правда, уже взрослый, отдельно живет. А дочке пять.

– Кому на женихов не везет, а кому и на невест, – не унималась Валентина Степановна.

Алексей подивился, как много значат для стариков внимание и ласковое слово. Ту же Юлю Верещагина приняла в штыки. А здесь чуть ли не свахой заделалась. Или это материнское сердце вещее? Она лучше знает, с кем ее сыну будет хорошо.

Алексей и сам оказался сейчас в роли родителя, которому надо сделать выбор. Ведь для кого все? Для кого живем и наживаем? Для детей! Об их будущем надо думать, прежде всего! А он, получается, лоханулся.

– Макар Иванович, а не пора ли нам и в самом деле по домам? – тихо спросил он.

– Не понял? – удивленно посмотрел на него Верещагин.

– Время позднее, маме вашей, вон, плохо, – Алексей кивнул на Валентину Степановну.

– Но вы же сами…

– Найдите эти деньги, – Людмила Михалёва внезапно распрямилась. – Иначе это будет моя последняя сделка.

– Насколько я в курсе, вы не так уж и дорожите своей работой, – усмехнулся Алексей.

– Я, опять-таки, не понял, – нахмурился Макар Иванович. – Вы о чем сейчас?

– Людмила – женщина богатая, очень… – не удержался Алексей. – Каждый из ее гражданских мужей оставил ей по квартире. А ее дочка…

– Прекратите! – оборвала его Михалёва. – Мы здесь целый день торчим! Выходит, зря? Я уверена, Наташкиных рук это дело. И мужа ее, адвоката. Он здесь чуть ли не час ошивался!

– Так вы тоже его видели, Шажкова?! Вы что, с ним знакомы?!

– По фоткам узнала. Наташка весь Инстаграм ими закидала: вот мой прекрасный дом, вот моя Настенька, вот моя Настенька со своим замечательным папой…

– Но почему вы мне раньше об этом не сказали?!

– А вы спрашивали?

– Погодите… – Верещагин, недоумевая, смотрел на обоих. – Вы сейчас о чем?

– Макарушка, да бог с ней, с этой квартирой, – застонала его мать. – Может, домой поедем?

– Уверен: у вас в заначке еще на пару таких же, – усмехнулся Алексей. – Права ваша мама, Макар Иванович. Нам всем по домам пора.

– Послушайте, вы это дело начали, вы же должны закончить. – Верещагин посмотрел на дисплей своего навороченного мобильника. – У вас еще два часа.

– Хорошо, – Алексей кивнул. – Но если к закрытию банка я не найду вора, я буду считать, что сделка расторгнута.

– Вон как вы заговорили… – удивленно протянул Макар Иванович. – Что-то случилось? Вам кто-то позвонил, я видел, как вы разговаривали по телефону. У вас было такое расстроенное лицо… И вы после этого разговора переменили свое решение. Семейные обстоятельства, да?

– А здесь у всех семейные обстоятельства, – усмехнулся Алексей. – Это дело, как я понял, чисто семейное. Пресловутый квартирный вопрос. Который нас, москвичей, испортил. Я жду информацию от своего бывшего коллеги. Как только я ее получу, мне станет ясно, уйдем мы отсюда с актами о сдаче-приемке и ключами, или просто уйдем, и будем ждать суда.

Алексей развернулся, чтобы пойти в переговорную. Верещагин дернулся было пойти следом, но мать схватила его за руку:

– Сынок, посиди со мной и с Людочкой.

Алексей понял, что старуха Верещагина не оставила мысли свести сына с понравившейся ей женщиной. Макар Иванович послушно опустился рядом, на диван.

«Меж двух огней, – мысленно усмехнулся Алексей. – Интересно, кто перетянет Верещагина на свою сторону? Мать, которая хочет расторгнуть сделку, или Мила Михалёва, которая хочет досадить своей извечной сопернице Наташе Михайловой. Что до меня, то надо как-то сворачиваться».

Он уже все решил: больше никаких активных действий. Эх, если бы он раньше догадался позвонить сыну и откровенно с ним поговорить! Уже бы все были дома. «Вот кретин, – обругал он себя. – Андрюху зарядил. Теперь только ждать. Если за Шажковым ничего, ни малейшей зацепки, я с чистой совестью объявляю, что деньги испарились. А дальше, граждане, как знаете. Мне тоже теперь выгодно расторжение сделки».

Он, уже никуда не торопясь, вошел в переговорную.

– Ну что, Леха? – кинулся к нему Кит. – Нашел бабки?

– Пока нет, – сдержанно ответил он.

– Эх ты, мент, – усмехнулся Маврушкин. – А хвастал, что ты лучший сыщик Москвы и Московской области!

– Слушай, ты… – Алексей еле сдержался. – Лучше заткнись.

Он обвел взглядом присутствующих и устало спросил:

– С кем я еще не побеседовал?

– Меня пропустил, – с усмешкой посмотрела на него Альбина Андреевна. – Ты уже со всеми риелторами побеседовал, осталась только я.