– За что?

– Что на моей стороне.

– А на чьей еще я должен быть?

глава 39

Оля.

– Ты уверена, что хочешь этого? – Макс в который раз меня спрашивает.

Я и так волнуюсь, еще он со своими вопросами.

– Ляль, я не обижусь, если ты не хочешь.

Стукнуть его, что ль, чтобы уже отстал от меня?

Вчера Виктора Ивановича выписали из больницы. Мы все вместе ездили его забирать, а сегодня утром у меня возникло желание пригласить на ужин родителей Макса.

Не знаю, как все будет происходить сейчас, и наверняка все будут чувствовать неловкость. Но внутри теплым комком в груди зародилось желание. Подскочила, как ужаленная и озвучила все Максу. Тот смотрел на меня, прищурившись, решив, что я сошла с ума. Ведь еще несколько недель назад высказывала ему, как ненавидела все эти семейные вечера в компании его родителей.

Господи, какой же дурой я была. А еще Ксению эгоисткой считаю. Я ничем не лучше.

Утром навела порядок в квартире и… все же заказала доставку из ресторана. Ну, не умею я готовить домашнюю еду.

– Эй, что случилось с моей женой? Куда ты ее дела? – Макс стоит за мной, когда я мою фрукты, и шепчет на ухо. Приятные мурашки распространяются сзади шеи, и я тихо посмеиваюсь.

Не думала, что мне будет хорошо вот так вот стоять у раковины, готовиться к семейному ужину и слушать, как Макс шепчет какие-то пошлости.

– На следующей неделе моих родителей позовем, – уверенно говорю.

– Как скажешь, хозяюшка.

Хозяюшка…

Сейчас и правда чувствую себя именно так. Даже в этом не совсем сексуальном халате, с гулькой на голове. Кречетов кружит вокруг меня и только облизывается. Как кот на свежую сметану.

В своей квартире я не была… с тех пор, как муж привез меня из больницы. Даже не хочу представлять, как возвращаюсь туда, где уже никогда не смогу чувствовать себя как дома. Ведь мой дом здесь.

– Надо вещи твои перевезти, Ляль, – выжидательно уставился на меня. Прям взглядом просверливает.

Тема моего переезда вроде как решена, но она упирается в одну проблему. Ту, что не могу озвучить Максу. Это неправильно как-то.

– Да… – вроде легко отвечаю, будто отмахиваюсь. А сердце напряжено, удары его вытуженными получаются, тяжелыми.

Елизавета Павловна и Виктор Иванович приходят ровно в шесть, как они и обещали.

С ровной спиной, которая, кажется, такая, потому что попросту затекла, встречаю их в коридоре. Они жмутся, не знают, как себя вести. Мы все здесь в таком состоянии.

Короткие, смазанные улыбки, рваные вдохи и неловкие движения.

Одному Максу вроде как хорошо, но я-то знаю, что муж, на самом деле, по-настоящему переживает.

Искренне хочу забыть прошлые обиды, учесть свои ошибки и идти дальше.

– Ксения сказала, что плохо себя чувствует, – извиняюще говорит Кречетова.

Мы с Максом шустро переглядываемся.

Дыхание гневно учащается.

Руками плотно сжимаю букет, подаренный Виктором Ивановичем.

– Что ж, я в любом случае не хотел бы видеть Ксению у нас дома, – Макс ровно отвечает, у него даже получается снисходительно улыбнуться.

Меня ошпаривает его интонация, потому что боюсь реакции его родителей. Только-только все налаживаться начинает.

– Можно узнать, почему? – Елизавета Павловна поджимает губы.

Заметила, это ее любимое действие, когда она чем-то категорически недовольна. Кажется, в прошлом она была учителем математики.

– Почему… – Макс медлит, – ее нехорошие поступки повлекли за собой массу неприятностей. Пострадал и я, и Ольга.

Уверенно говорит и смотрит в глаза сначала матери, затем отцу.

Сложно вскрывать нарывы, когда боишься причинить боль близким. А мама Макса очень переживает за своих детей, отец вообще после больницы.

Ему сердце беречь надо.

– Какие такие поступки, сын? Это же Ксюша. Твоя сестра!

Мы стоим в коридоре, так и не пройдя в зал.

А у меня стол там накрыт, скатерть новая постелена. Еда переложена в красивую посуду. И вообще, я старалась.

Все мои старания рискуют обернуться очередным скандалом, если каждый из нас не проявит терпение и понимание.

Макс глубоко вздыхает, зубами прочесывает губы.

Сердце бьется в ожидании правды, но сейчас понимаю, что… она им не нужна. Родители будут стоять на своем, что бы Ксения ни сделала. Вижу это по их глазам.

Что ж…

– Давайте к столу. Там домашние котлетки, мам, – муж ловко переводит тему, а я выдыхаю.

– Прям такие уж и домашние?

– Клянусь. Ольга все утро лепила и меня на кухню не пускала.

Прыскаю от смеха и прикрываю рот рукой. Ненормальный муж.

Свекровь критически обводит стол своим взглядом. Стою и боюсь дышать. Все слов ее жду, реакции. Главное, чтобы губы не поджимала.

– Пахнет и прям вкусно, – говорит спустя минуту.

Максим бросает на меня взгляд, а я вижу, что он ухмыляется. Ему, такое ощущение, нравится, что сейчас происходит.

– Я старалась, – скомкано и тихо отвечаю.

Мы садимся за стол одновременно. Коротко смотрю на часы, мысленно молюсь, чтобы этот ужин не был долгим. В таком напряжении больше часа не высижу.

– Значит, вы уже и живете вместе? – строго спрашивает свекровь.

А я будто вернулась на несколько лет назад, когда мы также сидели за столом и обсуждали нашу дальнейшую жизнь и свадьбу. Только со мной по обе стороны были мои родители, а сейчас прятаться за их спинами как-то и не по возрасту уже.

– Угу, – Макс уплетает котлеты за обе щеки. Я же весь день его не кормила. Проголодался, бедненький.