– Давай завтра… Я с дороги что-то…

Лис приблизился, скользнул ладонью по ее животу:

– Давай завтра…

5

Шампанское оказалось теплым. К тому же Лис забыл стаканы, и они пили из горлышка, захлебываясь щекотными пузырями, хохоча и толкаясь. Настя подумала, что вот Вальтер бы никогда не забыл стаканы, и эта мысль развеселила ее еще больше. Она плюхнулась на траву, смеясь и икая, Лис тоже захмелел, стал громким и начал суетиться, потом скрылся в лесу и почти тут же вернулся, волоча за собой сухую рыжую елку.

– С одной спички! Спорим?

Костер вспыхнул, по веткам побежало желтое пламя, иголки затрещали, корчась и чернея. Запахло смолой.

– Ты после диплома куда?

Лис наконец перестал ворошить палкой в костре, сломал ее о колено и сунул в огонь. Сел напротив по-турецки. Настя пожала плечами и икнула.

– У меня два варианта. Я думаю, Лондон все-таки. И потом, Штиглиц меня звал… – Лис провел ладонью по скуле. – Может, бороду отпустить, а? А, Настюха?

– А я вообще не знаю, зачем я на дизайн поступала… – Настя обняла колени, не отрываясь от огня, продолжила: – Окончила художку, отчим сказал: выбирай. Юлька мне – Баухаус, ты что! Фирма! Ну вот я и… А что Баухаус, зачем Баухаус…

Лис хотел поправить дрова, но палки не было, он пару раз ткнул кедом в горящие сучья. После угомонился, снова сел, выставив растопыренные ладони. За спиной у Насти послышались голоса, она обернулась. На том берегу показались латыши. Белобрысый парень снова помахал им.

– Аборигены, – усмехнулся Лис и махнул в ответ. Латыши, смеясь и балагуря, разделись, бросились в воду. – Нудисты, дети природы, – добавил Лис.

Настя снова повернулась, но латыши уже были в воде, орали и плескались, толкая друг друга.

– Я тебе скажу, когда они на берег выйдут, – пошутил Лис.

Насте стало неловко, она тоже хотела пошутить, но ничего не пришло в голову, и она уставилась в огонь. Лис начал снова про Штиглица, что после Лондона надо в Нью-Йорк и хоть Америка, конечно, помойка, но имя надо делать там.

Настя кивала. Слова Лиса казались ей какой-то тайной мантрой, она вдруг перестала понимать их смысл. Она разглядывала угли, прислушивалась к крикам с того берега, пытаясь догадаться, о чем идет речь, думала о том, что придется возвращаться в Питер и что ей уже двадцать три. Лес стал плоским и фиолетовым, оттуда потянуло сыростью. На скучном сером небе повисла тусклая звезда. Вот и солнце уже село, и костер догорел почти, подумала она, наблюдая, как на сучке канифолью пузырится смола. Латыши смолкли, Лис говорил про Миланскую школу, но говорил как-то странно, сбиваясь и растягивая слова. Потом замолчал, глядя поверх Настиного плеча.

Настя обернулась.

На том берегу было тихо. Латыши ныряли, подолгу оставаясь под водой. Потом один что-то закричал и нырнул снова. Другой подгреб торопливыми саженками и тоже нырнул. Настя привстала на колени. Две головы показались из воды и, быстро гребя, что-то потащили к берегу. Это был белобрысый парень. Они волокли его, как куль по мелководью. Дотащив до берега, положили на спину и принялись откачивать.

– Он что… – Настя не закончила вопрос.

Происходящее на том берегу напоминало туземный обряд или авангардный перформанс. Латыши были абсолютно голые.

– Сюр… – пробормотал Лис.

– Нужно пойти туда, может, мы… – быстро заговорила Настя, глядя в глаза Лису и часто моргая.

– Ну что мы? – перебил он ее раздраженно. – Что мы?

– Не можем же мы просто сидеть тут, и все? – она растерянно развела руками. – Он там… может… мертвый, а мы тут…

– Мертвый… – сердито повторил Лис. – Не нужно было по пьяни в воду лезть.

– Да с чего ты взял? Да и при чем тут… Ты что?

Она хотела встать, но Лис ухватил ее за руку.

– Настя, – он приблизил свое лицо к ней. – Мы ничем не можем помочь. Понимаешь?

Он говорил тихо, почти касаясь губами ее щеки.

Один латыш, на ходу натягивая штаны, быстро побежал вверх по тропе и скрылся в орешнике, другой продолжал делать искусственное дыхание. Парень не шевелился.

Лис обнял Настю, прижал к себе. После сдобной Соловьевой она казалась щуплым подростком. От волос пахло озерной водой и чем-то горьковатым. Он втянул воздух, пытаясь угадать запах. Потом поцеловал в макушку, Настя шмыгнула носом и уткнулась ему в грудь. Лис молча гладил ее спину, наблюдая за тем берегом. Латыш сдался и теперь сидел рядом с утопленником, глядя в землю. Настя тихо всхлипывала, костер догорал, небо неожиданно вспыхнуло малиновым и тут же погасло.

– Настюха, – тихо позвал Лис. – Я за хворостом… Костер прогорел почти. Темнеет.

– Я с тобой, – не отпуская его, сказала она, – с тобой.

6

Когда они вернулись, на том берегу стоял джип с включенными фарами и желтым маяком на крыше. Оба латыша, жестикулируя, что-то говорили полицейскому, тот кивал, записывал, изредка поглядывая на утопленника. Из распахнутой двери доносился треск радио, обрывки латышских фраз оператора. Полицейский лениво обошел тело, сделал несколько фотографий, потом вызвал кого-то по радио и долго с кем-то ругался.

Лис с треском ломал сухие сучья, Настя сидела у огня, сутулясь и уткнув подбородок в колени.

– Слышь, Насть, – позвал Лис, – ты случайно хлеб не прихватила?

– Там, в сумке. Яблоки и печенье. Хлеба нет.

Лис вернулся к костру, вывалил снедь на траву. Пакеты с чипсами, консервы, бутылка вина. Печенье и яблоки. Одно подкатилось к Настиной ноге.

– Что уж бог послал, завтра сгоняем в сельпо – сделаем стратегические закупки. Напомни стаканы купить. – Он подмигнул, доставая перочинный нож.

Ловко откупорив вино, он кинул пробку в костер и протянул бутылку Насте. Пить не хотелось, но она сделала несколько глотков. Капнула на свитер. Хотела стереть – только размазала. Подумала, что Вальтер устроил бы сцену, а Лис даже не заметил. Лис грыз яблоко и ворошил угли палкой.

– Ничего, ничего… Это только первый вечер – всухомятку… – он хрустел яблоком, сок лился по подбородку, – мы тут такой бивуак наладим… И коптильню, и мангал. Раков будем варить, раки – это вообще отпад! Тут грибов прорва, они как раз сейчас пойдут… Подосиновики, белые. Лисичек – как грязи, местные их даже не собирают.

Настя ничего не ела, от вина голова куда-то поплыла, лицо горело. Лис открыл паштет, мазал его на печенье, говорил, что безумно вкусно. Настю тошнило от одного запаха.

Полицейский забрался в джип, те двое сели сзади, Машина развернулась, моргнула красными огнями и, переваливаясь, полезла вверх по тропе. Утопленник остался лежать на берегу.

– Они его оставили… – Настя привстала. – Оставили там…

– Ну я думаю… – Лис вытер сальные губы рукой, – мент вызвал труповозку, крестьян забрал в каталажку.