– Мне нужно в дамскую комнату! – объявила она.

– Дамскую комнату… – проворчал я. – Туалет это называется.

– «Туалет» говорят бруклинские задрыги, а я живу на Парк-Авеню. Мама сказала…

– Мама! – перебил я. – Кстати, позвони ей, скажи, что…

– Сам позвони!

– У меня батарея на нуле.

Она поджала губы (один в один как мамаша).

– Я ей текст отправлю, – сказала холодно.

– Отправь текст.

– Но сначала проводи меня в дамскую комнату.

– Иди, я не убегу.

– А вдруг по дороге на меня нападет маньяк?

– Об этом можно только мечтать, – буркнул я. – Пошли.

Аэропорт почти опустел. Лампы в потолке горели вполнакала, багажную карусель уже отключили, моя сумка и розовый чемодан Холли одиноко валялись на полу. Усатый ассистент, похожий на отставного циркового борца, сидел рядом на стуле, уныло разглядывая меня.

– Сэр, вы последний, – с укоризной сказал циркач. – Аэропорт закрывается.

– Как закрывается?

– Вот так. – Циркач скрестил толстые руки. – До среды. Октавия!

– Какая, к черту, Октавия? Что это?

– Ураган. – Он подозрительно прищурил глаз. – Вы что, не в курсе? Арктический ураган, скорость ветра до ста миль, пять футов осадков в виде снега и града. Бостон уже накрыло. Там вообще все движение отменили.

– Дорожное движение? Движение машин? Что за чушь…

– Чушь не чушь, дороги в Бостоне перекрыты.

Подошла Холли, ловко поддев носком чемодан, поставила его на попа. Вытянула ручку.

– Куда мы теперь? – спросила невинно.

Это был очень хороший и очень своевременный вопрос. Я поднял свою сумку, закинул за плечо. Повернулся к циркачу.

– А гостиница? Тут же есть гостиница?

– Мотель. Но там все забито. Под завязку.

3

Мы спустились пешком по мертвому эскалатору. Пустой холл был едва освещен, в углу, точно экзотический аквариум, таинственно сиял пестрым нутром автомат по продаже конфет и чипсов. Справочное бюро, лицемерно подмигивая, извинялось неоновой надписью «К сожалению, мы закрыты». Рядом, на стене, цветной плакат с угрожающе рогатым лосем уверял, что «Вермонт прекрасен в любое время года». Киоск проката автомобилей еще работал. Тот же парень, которому я отдал ключи час назад, натягивал пуховую куртку.

– Добрый день, еще раз! – энергично начал я. – Буквально сорок минут назад я сдал вам «Лоредо», помните? Нельзя ли мне получить его по тому же контракту, я брал машину в Нью-Хэмпшире, в этом, как его…

– В Манчестере, – подсказал он.

– Да, в Манчестере.

– Машин нет. Все разобрали, подчистую. – Парень старательно накручивал красный шарф вокруг шеи. – Видите, что творится…

Я видел. Ситуация складывалась гораздо хуже, чем я предполагал.

– Ну может, завалялась какая-нибудь колымага? Посмотрите, пожалуйста. – я с монашеским смирением улыбнулся ему. – В мотеле нет мест, а у меня ребенок. Вы ж понимаете…

Ребенок презрительно фыркнул. Парень оставил в покое шарф, поморщился, точно у него заболел зуб.

– Есть тут одна машина, «Кадиллак», – нерешительно начал он. – Но там аккумулятор…

– Я заведу! – решительно заявил я.

– Я не имею права выдавать неисправную машину. – Парень понизил голос: – Меня уволят за это.

Первый раз я пожалел, что в Америке не принято давать взятки. Давать и брать. Впрочем, пятнадцать лет эмиграции меня тоже кое-чему научили.

– Послушайте, – я взглянул на табличку с именем на прилавке, – послушайте, Стив. Я не знаю, есть ли у вас дети. Если их нет сейчас, то непременно будут в будущем. Поставьте себя на мое место. Мне нужно доехать до ближайшего мотеля, где есть койка, подушка и теплое одеяло. Не для себя прошу – я бы мог лечь тут, на лавке…

– Не могли бы, – робко встрял Стив. – Охрана сейчас закроет аэропорт, всех выгонят.

– Тем более! Не могу же я с ребенком ночевать на улице. Зимой. В мороз.

Стив сделал мужественное лицо, молча включил компьютер, начал быстро стучать по клавишам. Я быстро достал кредитную карточку и положил перед ним.

В подземном гараже было сумрачно и промозгло, воняло бензином и сырой грязью. Машин почти не осталось. Наш «Кадиллак» стоял в дальнем углу, уныло уткнувшись бампером в стену. Машину не вымыли, крылья и двери по самые стекла были заляпаны белесой зимней грязью. Холли презрительно оглядела автомобиль. Мне очень хотелось ей что-нибудь сказать, но я сдержался. Никаких негативных эмоций – главное, не думать о том, что двигатель может не завестись.

Открыл дверь, сел. Вдохнул, сосредоточился, осторожно повернул ключ зажигания. Стартер натужно закряхтел, закашлялся, кое-как провернул движок и на последнем дыхании завелся. Я облегченно выдохнул.

У Холли зазвонил телефон.

– Да, привет, – умирающим голосом проговорила она. – Не знаю. Нет. Ну откуда я-то знаю? Мама, ну откуда… Да, он тут.

Холли молча ткнула мне свой телефон. Белый футляр, украшенный стразами, был липкий, от него воняло жареной картошкой и чем-то сладким вроде карамели. Стараясь не прикасаться к лицу, я поднес телефон к уху:

– Да!

В следующие три минуты я получил исчерпывающие инструкции на ближайшие сорок восемь часов. А именно: мне надлежало вернуться в Стенфорд, к тете Луизе, откуда я забрал Холли сегодня утром. С тетей Луизой все уже согласовано. Если же нас по пути к тете застигнет непогода, то мы должны остановиться и переночевать в Берлингтоне или Фэрли, впрочем, судя по метеоспутниковой съемке, ураган пройдет севернее. До тети Луизы дорога займет не больше трех с половиной часов, на ужин Холли ест белый рис и курицу, но без кожи. Можно дать молока, но никаких соков.

Я подтвердил, что все понял, и нажал отбой.

4

Не только аккумулятор, дворники тоже ни к черту не годились. Щетки елозили по стеклу, оставляя за собой веер размазанной грязи. Вода в бачке омывателя то ли замерзла, то ли кончилась – моторчик зудел, но на стекло не брызнуло ни капли. Я остановился на обочине, вылез. Из придорожного сугроба начал бросать снег под снующие туда-сюда дворники. Холли достала телефон, сфотографировала.

– Что снимала? – я вырулил на дорогу.

– Как ты в снежки с машиной играл, – сухо ответила она. – Умора.

Остановились у входа в мотель. Двухэтажный особняк из коричневых бревен пытался изображать из себя что-то горно-швейцарское. На столбе висела доска с надписью «Мест нет». Не глуша мотор, я заскочил в фойе. Хозяйка, сдобная толстуха в кокетливо расшитом переднике и с румянцем во всю щеку, посоветовала попытать счастья в Лори.