Если благодаря счастливой случайности мы можем наблюдать крайне редкую, но чрезвычайно интересную этимологическую судьбу термина, то с его смысловым значением дело обстоит сложнее. Для определения сущности понятия «дворянин», видимо, необходимо проанализировать все упоминания этого слова за XII–XIII вв. Только комплексное исследование всего летописного и актового материала позволит сделать некоторые наблюдения в отношении смысловой нагрузки этого понятия.

Конкретный летописный материал приводит к нескольким наблюдениям. Уже процитированный выше текст дает возможность предположить, что дворяне — это какая-то группа лиц, которая не относится к горожанам Боголюбова. Интересны действия этой группы. Она совместно с горожанами грабит не только княжеское имущество, но и собственность пришлых ремесленников, полетописи, «делателей», «иже бяху пришли к делу». Из этого надо заключить, что дворяне — это какая-то местная группа, живущая здесь, в Боголюбове. Вслед за приведенным выше эпизодом Лаврентьевская летопись дает следующее чтение: «много зла створися в волости его (т. е. Андрея. — Ю. Л.), посадник его и тиунов его, домы пограбиша, а самех избиша, детьцкые и мечникы избиша, а домы их пограбиша.» Из этого сообщения, рисующего классовое волнение в «Суждальской земле» летом 1174 г., видно, что летописец уже отличает «дворян» от таких групп населения, как «посадники», «тиуны», «детские» и «мечники». Итак, можно сделать следующий вывод. К 1174 г. во Владимиро-Суздальской земле возникла какая-то местная социальная группа, получившая название «дворяне». Эту группу летописец отличает от горожан, ремесленников, а также от посадников, тиунов, детских и мечников. Основываясь на этимологии, можно предположить, что они жили на дворе своего господина, в данном случае во дворце Андрея Боголюбского.

Перейдем к дальнейшим сообщениям, содержащим термин «дворянин». В 1210 г. возник очередной конфликт между Новгородом и Всеволодом Юрьевичем, великим князем Владимиро-Суздальской земли. Новгородцы пригласили на стол Мстислава Удалого вместо сына Всеволода Святослава. В древнейшем новгородском памятнике, Синодальном списке Новгородской первой летописи старшего извода, читаем: «На ту же зиму приде князь Мьстислав Мьстиславиць на Торжьк и изма дворяне Святославли, и посадника оковаша, а товары их кого рука доидеть.» Новгородцы «Святослава посадиша во владыцьни дворе и с мужи его, донеле будеть управа с отцемь». Затем последовали переговоры Мстислава Удалого со Всеволодом, который одним из условий заключения мира потребовал освобождения сына: «пусти Святослава с мужи.» Условия были приняты, мир заключен. «И пусти Мьстислав Святослава и мужи его.»[533] Рассмотрим приведенный эпизод. Прежде всего отметим, что летопись дает очень интересный смысловой эквивалент терминам «посадник» и «дворяне». По мнению новгородского летописца, синонимом этого понятия может служить слово «мужи». Таким образом, узнаем, что дворяне — это княжеские мужи, которые, видимо, входили в дружину князя. А следовательно, они были скорее всего лично-свободными.

В сообщении владимирского летописца об убийстве Андрея Боголюбского дворяне выступают как группа слуг, непосредственно связанная с княжеским двором. В этом известии дворян видим уже далеко от родного Боголюбова и Владимира, в чужой земле, в Торжке и в Новгороде. Интересно и другое. Владимирский летописец при описании классовых волнений 1174 г. противопоставляет в известной степени мечников, детских и посадников дворянам. Последние вместе с горожанами, воспользовавшись случаем, разграбили княжеский дворец и захватили имущество пришлых ремесленников и строителей. Мечники, детские и посадники, находившиеся в волости княжеской и исполнявшие хозяйственные, судебные и полицейско-административные функции, сами пострадали. Они были перебиты, а дома их разграблены. Через 35 лет наблюдаем совершенно другую картину. Нет никакого, даже невольного противопоставления. Дворяне исполняют функции детских и мечников. Их конкретная деятельность заключается в том, что они играют роль княжеской администрации. Новгородский летописец прямо указывает, что посадник и дворяне Святослава «сидели» на Торжке. Таким образом, можно заключить, что дворяне — такие же княжеские слуги, как детские, мечники и посадники. В ряде случаев они исполняли полицейскоохранные функции, причем не только в Новгородской земле, но и в самом городе. Так, в 1216 г. распря князя Ярослава Всеволодовича с новгородцами привела к тому, что он уехал в Торжок, оставив вместо себя наместника и своих дворян. Несколько месяцев город управлялся от имени князя его администрацией. Ее охрана и охрана наместника осуществлялась дворянами, ибо летописец подчеркивает, что пришедший на подмогу новгородцам все тот же Мстислав Удалой прежде всего «наместьника Ярослаля, и все дворяны искова».[534] Видимо, князь считал последних реальной силой, могущей оказать ему военное сопротивление при защите своей администрации. Но считать дворян только полицейской силой не представляется возможным.

В той же новгородской летописи находим известие 1214 г., которое позволяет установить еще одну функцию дворян, возможно, важнейшую — военную. Сообщение повествует о походе новгородцев во главе с Мстиславом Удалым на Чюдь. В нем участвовали и княжеские дворяне. Чюдь признала себя зависимой от Новгорода. «Мьстислав же князь взя на них дань, и да новгородьцем две чясти дани, а третьюю чясть дворяном».[535] Отрывок дает возможность расширить представление о дворянах. Во-первых, это княжеские слуги, во-вторых, они исполняют воинскую службу, в-третьих, получают за свою деятельность вознаграждение (денежное, военной добычей, данью) и, наконец, в-четвертых, без всякого сомнения являются лично-свободными членами феодального общества и входят в состав княжеской дружины. К этому надо добавить следующее. Проанализированные сообщения позволяют утверждать, что дворяне существовали во Владимиро-Суздальской земле в третьей четверти XII в. и в начале XIII в. Их хорошо знали в Новгороде. Новгородский летописец оперирует словом «дворянин» совершенно свободно. Это говорит о его понимании значения и сущности термина. Появление записи о дворянах Мстислава Удалого позволяет предположить, что они существовали не только во Владимиро-Суздальской земле. Видимо, эта группа феодального общества уже сложилась и функционировала к 1214 г. на северо-западе и юге Руси. На это указывает то обстоятельство, что Мстислав пришел со своей дружиной из Киевского княжества, из города Торческа.

Под 1217 г. ряд летописей сообщает о междоусобице в Рязани. Князь Глеб Владимирович убил своих пятерых братьев (а одного взял в плен), стремясь захватить «власть всю». Вместе с князьями он уничтожил и их приближенных. Этот эпизод находим во многих летописях, в том числе и в древнейших — в Лаврентьевской и Новгородской первой. Помещен он и в Московском летописном своде 1480 г. Эпизод привлекает внимание не только тем, что в нем упомянуты дворяне, но также и тем, что на основе редакций текста устанавливается взаимозаменяемость терминов. Причем исследуемые понятия можно подвергнуть проверке идентичной статьей другого источника. Возможность подобного параллельного анализа основывается на следующих наблюдениях. Сообщение о междоусобице в Рязани восходит к киевской великокняжеской летописи 20-х гг. XIII в., которая попала во Владимирский летописный свод 1230 г. Уже в составе северо-восточного источника, первого Московского