тронулись, и многое я помню смутно. Вернувшись, стали восстанавливать последовательность событий — и не смогли, потому что все помнят разное. Есть общие точки, но интерпретации…

— Как оболочки вас не съели?

— Ихор, дружище. Эта хрень не для людей, она для оболочек. Концентрат энергии. В них, оказалось, даже специальное гнездо есть под стандартную капсулу. Падла Креон об этом знал, но никому не рассказывал, берёг для себя. Но тут пришлось, конечно, делиться. В общем, мы, оказывается, вмазывались содержимым ушельских батареек.

— Так вы нашли Ушедших?

— Да хрен его знает… — задумчиво ответил Слон. — Кого-то мы нашли. Они не выглядят Великими Древними. То ли выродились наглухо за эти тысячи лет, то ли это не сами Ушедшие. Может, их ублюдки с аборигенами, а может, и одичавшие слуги… Знаешь, Докище, я теперь тоже не хочу быть бессмертным. Посмотрел, во что бессмертие людей превращает, и передумал. Жалкое, печальное зрелище. Не рассчитана наша башка думать тысячу лет, в какой-то момент прекращает, а тело живёт себе дальше. И это страшнее, чем сдохнуть, хотя они так не думают. Они вообще не думают.

— А катализатор митоза нашли? Креон получит свою армию?

— Не знаю, если честно, — признался Слон. — Мы там до черта всякого хлама нашли, Берана разбирается. Вот, оболочки теперь можем снимать-надевать, как трусы, избавляться от слияния навсегда. И это очень хорошо, потому что они вкручиваются в башку, как шуруп. И чем дальше, тем глубже.

— Но ты не избавился? — спросил я, зная ответ.

— Не, Докище, не при моей работе. Если не таскать слишком долго, то можно сохранять адекватность. Бонусы перевешивают. А вот Змейса сбросила и не оглянулась. Решительно завязала. Не знаю, увидим ли мы её когда-нибудь снова.

— Так контракт с Креоном закрыт? — спросил я.

— Контракт закрыт в связи со смертью нанимателя, — сообщил Слон. — Вознаграждение выплачено его правопреемником.

— Так ты его всё-таки грохнул?

— Не я.

— Его убила Калидия, — сказала Алиана.

— Серьёзно? — поразился я.

— Мы все были под очень сильным влиянием оболочек, — вздохнула Алька. — Помните, какой занозой я была первые дни после слияния?

— Ещё бы.

— Так вот, это были цветочки. Через несколько дней непрерывного ношения все мы стали безумными эгоманьяками без тормозов. Из каждого такое попёрло, что мне лично дико стыдно вспоминать.

— Да, — подтвердил Слон, — мы были квинтэссенцией пылающего говна. Копроплазмой. Только не спрашивай подробности, я в жизни никому не расскажу то немногое, что про себя помню.

— Креон с Калидией в очередной раз поругались, — продолжила Алиана. — Кажется, из-за Бераны. Он вроде бы сказал, что по окончании исследования трофеев, заблокирует её обратно. Потому что эта информация слишком ценная, чтобы доверить её обычному человеку. Кали взбесилась.

— Девка полезла в залупу, — пояснил Слон. — Предъявила ему разом от лица всех своих тараканов. Тогда наш душка-владетель дал слово, что по возвращении выкинет её из оболочки и вставит в башку затычку, как матери. Потому что она ему теперь не дочь, а мандавошка позорная.

— Он не так сказал, — вздохнула Алиана. — Но смысл такой, да.

— Тут наша прынцесса вскакивает, раз — и башку ему с плеч. Он даже за меч схватиться не успел. Смотрю я на это и думаю: «Кабздец контракту». Оболочка с него стекает, а там… Помнишь, ты хотел увидеть его без маски?

— Ну, не то чтобы прямо хотел…

— Расхоти обратно. Если это и было когда-то человеком, то те времена прошли давно. Но пока тушка не остыла, я подсуетился и вскрыл об неё банку с ихором. Там немного осталось, похоже, он свою оболочку им регулярно кормил, но вот твоя доля.

Слон вытащил из кармана и толкнул ко мне по столу капсулу.

— Хочешь, вмазывайся и становись вечно юным бессмертным засранцем. Хочешь, разбавь на миллион доз и лечи им триппер, а хочешь, продай. Только не продешеви, и смотри, чтобы тебя за него не грохнули.

Я покрутил в руке ушельскую батарейку, удивился тому, что не чувствую никакой эйфории, и убрал в карман.

— И как Калидия это пережила? — спросил я.

— Плохо, — вздохнула Алиана. — Очень плохо. Я так и не поняла — сошла ли она с ума, была ли в глубине души такой всегда, или её, как и отца, частично сожрала оболочка… Мне кажется, той Калидии, которую я любила, больше нет.

— А кто есть? — спросил я, глядя, как глаза девушки заполняются слезами.

— Великая Владетельница есть, — ответил вместо неё Слон. — Девочка унаследовала титул, и, твоя ассистентка права, кукуха у неё уехала вдаль скорым поездом. Первым делом лично порешила тех, кого её папаша оставил рулить. Может, и было, за что, не знаю, но она даже разбираться не стала: как была в оболочке, не раздеваясь, потопала в зал Совета и хренакс — только брызги полетели. А она стоит такая и оболочкой кровь впитывает. Все так впечатлились, что проголосовали за неё единогласно. Хотя она никакого голосования даже не просила.

— Она с тех пор, кажется, оболочку ни разу не сняла, — добавила Алька.

— И чем она её кормит, боюсь представить, — добавил Слон. — Ихора-то в папином сундучке почти не осталось. В общем, посмотрели мы на неё и решили, что напоминание о прошлом в нашем лице скоро покажется ей лишним. Прощаться не стали, свалили так.

— Михл, — спросила Алиана. — Можно я у вас пока поживу? Как-то вдруг оказалось, что больше негде.

— Конечно, места теперь полно.

— Я тоже собирался погостить у тебя, пап… — добавил Дмитрий. — Не выгонишь?

— Это и твой дом. А как же твои киберпанк-проекты?

— Подождут. Хочу передохнуть, искупаться в море, ну и вообще… — сказал он, глядя на Алиану.

Девушка покосилась на него и слегка покраснела.

***

— Значит, свалила твоя невеста? Прямо из-под венца лыжи смазала? — спросил Слон, когда молодёжь оставила нас.

Нагму я давно уложил спать, на улице темно, мы сидим в саду с бутылкой.

— Факт, — соглашаюсь я.

— Ну, оно и к лучшему, — кивает командир. — Кобыле легче. Что дальше делать думаешь?

— Не знаю. Столько всего случилось, а на выходе только