сознание и вызывают приятное покалывание между ног. Нет, я определенно не хочу уходить… Я люблю этого упертого барана.

На этой странной тоскливой ноте я таки засыпаю. А просыпаюсь уже при свете дня. Наступило воскресенье, хотя со вчерашнего утра, кажется, вся неделя прошла — невероятно насыщенный день.

Одеваюсь во вчерашнюю и уже кажется, будто и вовсе единственную одежду, выхожу из спальни, спускаюсь вниз. Ко мне из кухни выходит Людмила и предлагает позавтракать перед отъездом. На банкетке у дверей замечаю свою дорожную сумку и сумку для ноута.

— А где Игорь? — спрашиваю у Людмилы, садясь за стол, на котором уже стоит тарелка с тремя аппетитными тостами. Ломтики авокадо и соленый лосось на них утопают в подложке из творожного сыра.

— Сказал, чтобы его до четверга не беспокоили, и рано утром уехал, — с тоской отвечает она и ставит передо мной кружку с кофе.

Больше вопросов ей не задаю. Она вроде подобрела, а желания общаться с ней у меня все равно нет.

Вскоре на кухню заходит очередной работник Игоря, напоминающий Лешу, но более крепкий. Тоже в костюме.

— Доброе утро, Эльвира, — здоровается и садится рядом за стол. — Я Александр, готов вас отвезти. Как только закончите завтрак, отправляемся.

58

Игорь

Невероятных усилий стоило заставить себя отпустить Эльвиру. Я мог бы просто приказать ей остаться или запереть… Хоть в собственной спальне. Но она совершенно права. И после всего произошедшего нормально хотеть побыть в одиночестве. Единственное, что мне нужно было устроить — ее безопасность. Поэтому взял на подготовку ночь. Но даже так не смог полностью отпустить. Приказал ребятам приглядывать за ней. Не приближаться, не останавливать, не мешать, на глаза не попадаться, но следовать за ней и быть наготове защитить.

От одной мысли о том, что я потеряю ее навсегда, бросает в дрожь. И это не фигура речи. Меня прям трясти начинает. Я сделаю все, чтобы ее вернуть. Я и так сделал все, чтобы доказать ей, что она — не Жизель. Только не донес. Речь не зашла, а заискивать перед женщиной — последнее, что я буду делать.

Ничего. Как раз к четвергу спальня будет подготовлена, гардеробная уже пуста, и кольцо, которое я заказал, прибудет в шоурум. Я сделаю все по красоте.

Малек раскололся почти сразу. На вопросы без давления не хотел отвечать, но когда парни начали его обрабатывать, запел соловьем. Все выложил. После признания мне хотелось его собственными руками задушить. Удивительно, какими двуличными могут быть люди. После всего, что я для него сделал! В Москве он перешел дорогу очень влиятельным людям, и мне пришлось прилично потрудиться, чтобы выцарапать его живым. Поднять связи, договориться об участке в Подмосковье, заплатить нехилый выкуп. И он мне отплатил предательством. Увидел сходство Эльвиры и Жизель и решил меня слить. Мол, я размяк, голову потерял, баба мной руководит. И ведь у него все могло получиться, только он не учел одного — я слишком доверял Эльвире, чтобы поверить, что это она слила данные в Фонтанку. С Жизель могло бы прокатить, но не с Эльвирой. Подонок. Мерял меня, наверное, по себе — он никого никогда не любил.

Его подлечат, и в четверг я отдам его людям, которые хотят поквитаться с ним сильнее, чем я. И заодно покажу его видеопризнание. Ровно то, чего он требовал от Эльвиры, чтобы однозначно ее закопать. Только его признание настоящее. Если бы я его не остановил, если бы она пошла на поводу, он бы выполнил обещание — защитил бы ее от меня навсегда. Посмертно. Подонок — одно слово.

Во вторник вечером мне звонит Петя.

— Я выяснил про твою Эльвиру. Готов? — спрашивает с порога. Прошу его продолжать. — Подтвердилась твоя дикая догадка. Эльвира и Жизель были сестрами. Если эксгумировать тело, можно подтвердить еще и по ДНК.

Вздрагиваю. Нет. Я не готов ворошить могилу Жизель.

— У тебя бумажные подтверждения есть? Или это все слова? — голос скрипит сдерживаемым напряжением.

— Обижаешь, — отвечает Петя. — Я нашел настоящее свидетельство о рождении Эльвиры. Мать сдала ее в детдом не сразу, только через полгода. Видимо, попыталась какое-то время воспитывать сама, поняла, что не тянет, и избавилась от одного ребенка.

— Пришли фотки, отправлю к тебе кого-нибудь забрать бумажные копии, — на этом я прощаюсь и заканчиваю разговор.

Как забавно распорядилась судьба. Одной сестре все, другой — ничего. Что могло повлиять на выбор матери? Одна кричала больше, другая меньше? Или одна пахла сильнее другой? Или, может, одна начала улыбаться раньше?

У меня в голове не укладывается, как можно отдать собственного ребенка, но где мне размышлять о мотивах той женщины? Как же ее звали? Диляра… Диляра Асланова. Их с Жизель могилы находятся рядом на Русско-Финском православном кладбище. Это ближайшее к поместью кладбище в черте города. Так было удобно. Я уже и не помню, когда последний раз посещал его. Воспоминаний о Жизель хватало благодаря вещам, а Диляру я и не знал толком, только по рассказам дочери.

Сейчас поздно ехать, но завтра я наведаюсь к Эльвире. Прошло несколько дней, она наверняка подумала. Хотя, даже если нет, мы поговорим.

Эльвира

В воскресенье днем Александр посадил меня в Инфинити и отвез… в квартиру на Яхтенной улице. Почему я не удивлена, что эта квартира находится по тому же направлению, что и поместье Игоря?

Квартира оказывается балдежной. С шикарнейшим ремонтом, встроенной техникой и входящей в плату горничной, которая является раз в сутки, чтобы прибрать и перестелить постель. Невольно закрадывается предположение, что квартира сдается посуточно. Это намек? Потому что я тут надолго не задержусь?

Часть дня я трачу на обживание, хотя разбирать вещи мне толком и не надо. Всего одна дорожная сумка и ноут. А после наваливается тоска. Сама себя не понимаю. Я же подумать хотела. Взвесить за и против. А сейчас, оказавшись в одиночестве, свободной, без каких-либо обязательств, ощущаю, что чахну и хирею. Как будто не все было сказано, не все услышано. Но я увидела достаточно, чтобы знать, что Игорю непросто далось это согласие меня отселить.

Игорь меня не беспокоит. Как и обещал — дает время и воздух. Без него спокойно, но что-то не дает мне нормально спать по ночам. Сплю тревожно, часто просыпаясь, и не знаю, что меня разбудило. А утром вторника меня тошнит. Первая мысль — я беременна! — но я ее отметаю. Я ведь отчетливо помню… Нет. Я не помню, как закончился тот секс. Не может