и снова шепчет: — Прости, что ты это видела. И за то, что тебе пришлось тут сидеть… Я вообще за многое должен извиниться, но главное, ты в безопасности. Слышишь? Я нашел настоящую крысу.

Его слова проваливаются в сознание, но я не могу их осознать. Все еще в шоке от произошедшего. И глаза открывать не хочется совсем. Страшно видеть, во что Игорь превратил Юрия. Сейчас я понимаю, почему с той девушкой они расстались.

— Я не хочу смотреть, — выдавливаю наконец сипло. Меня колотит крупная дрожь. — Можно мне уйти отсюда? Пожалуйста.

Игорь отлепляется от меня и, обняв одной рукой за плечи, влечет в сторону двери.

— Мы в коридоре, открой глаза, — произносит бархатисто. Смотрю на него и сталкиваюсь с диким, взбудораженным взглядом.

Точно как тогда, когда она меня застукал за подглядыванием.

Игорь еще несколько мгновений жадно ощупывает взглядом мое лицо, цепляясь за губы, а затем добавляет серьезно:

— Нам надо поговорить.

57

— В мой кабинет, — деловито добавляет Игорь и жестом указывает мне в сторону лестницы.

Точно, как тогда. Но с тех пор много изменилось. Дохожу до лестницы, поднимаюсь на первый этаж, но дальше не иду. В душе плещется тонна обиды, что он отправил меня в подвал, как преступницу.

— Нет, Игорь, — прямо смотрю ему в глаза. — Нам не о чем говорить. Если с меня сняты все обвинения, я бы хотела вернуться в хостел.

В его глазах мелькает беспокойство, а потом выражение лица становится суровым.

— Я не могу тебя отпустить, — произносит он мрачно. — Я еще не очистил твое имя перед партнерами, но это полбеды. Наживное. Малек признается, и на тебя больше никто не будет думать. Но это не главное…

Он замолкает, бросает взгляд на кухню, потом переводит на меня.

— Пойдем, я сделаю тебе чай, — приказывает и, видя, что я не двигаюсь с места, скрипит на пониженных тонах: — Эльвира, не заставляй нести тебя туда.

Игорь сейчас в таком состоянии, что, кажется, лучше не спорить. В конце концов, от чая еще никто не умирал, да?

Мы проходим в темную кухню, он включает свет, ставит электрический чайник, достает заварник, кидает в него пару ложек листового Английского Завтрака и прячет жестяную банку обратно в шкаф. Движения не суетливые, спокойные, даже сосредоточенные.

Сажусь за стол в ожидании чая, видимо, но не понимаю, зачем все это. Игорь дожидается вскипания чайника, не поворачиваясь ко мне. Заливает заварник, переставляет на стол с сахарницей и чашками. Докладывает ложки из ящика кухонного прилавка.

— Я не могу тебя отпустить, Эльвира, потому что… и это главная причина, — разлив заварившийся чай по чашкам, произносит Игорь, исподлобья смотрит мне в глаза. — Потому что я хочу, чтобы ты была со мной.

Он сыплет в обе кружки по три ложки сахара, размешивает и придвигает одну ко мне.

— Выпей, тебе нужна глюкоза, — трет пальцами переносицу. — Как и мне.

Я никогда его таким не видела. Третий Игорь, не спокойный, не мрачный, а взволнованный. Интересно, скольких сил ему стоила фраза, что он хочет, чтобы я была с ним?

— Мне не нужна глюкоза, — отвечаю почти безжизненно, хотя, наверное, он прав. Сегодняшние эмоциональные встряски меня вымотали. — Мне нужно спокойствие и… воздух. Ты наглядно показал, что, когда тебе надо, я без твоего ведома и шагу ступить не могу. Я для тебя — аксессуар? Карманное напоминание о Жизель?

Игорь в несколько больших глотков выпивает целую кружку обжигающего чая и пронзает меня тяжелым взглядом. Не даю ему сказать.

— Сегодня я навидалась достаточно. Дай мне перевести дух и все обдумать, пожалуйста, — добавляю доверительным тоном. — Мне понадобится время.

Он молча встает, направляется к угловому прилавку с полукруглой зеркальной дверцей. Вынимает оттуда бутылку коньяка, с полки сверху берет стакан и наливает себе выпить. Впервые вижу его дрожь. Бутылка с тонким писком стучит о бортик стакана. Отставив ее, Игорь обтряхивает облитую руку и залпом осушает стакан.

— Хорошо, Эльвира, — отвечает не поворачиваясь. — Этой ночью поспишь в моей спальне. Завтра тебе подыщут съемную квартиру, о которой никто не знает. Там ты будешь в безопасности и сможешь пожить одна столько, сколько тебе нужно.

В голове вихрем проносится куча мыслей. Спать в одной постели с Игорем? Нет, я на такое не согласна. Но не похоже, чтобы он имел в виду, что мы будем спать рядом. Может, он собирается уехать? А почему мне нельзя поспать там, где всегда, в спальне пресловутой Жизель? Что с ней не так?

— А… Как же ты? — сама понимаю, что этот вопрос обо всем ему скажет, но в моей голове он звучит именно так.

— Мне не придется ложиться этой ночью, Эльвира, — тон Игоря сейчас такой мрачный, что я невольно догадываюсь, чем он планирует заниматься до утра. Юрий пожалеет, что затеял всю эту подставу.

Углубляюсь в чай. Он уже подостыл достаточно, чтобы можно было его пить. Игорь молчит и больше не говорит со мной. Слышу, что он наливает себе еще коньяка, так же залпом выпивает его и ставит бутылку на место, а стакан в мойку.

— Ты… наверное, утомилась, проводить тебя наверх? — наконец до меня доносится его голос. Сиплый и как будто утомленный.

Хочется сказать, что я и сама в состоянии дойти, но язык не поворачивается. Соглашаюсь.

Мы вместе направляемся к лестнице, Игорь доводит меня до своей спальни и открывает дверь. Делает приглашающий жест, но всем видом показывает, что внутрь не зайдет. Когда я оказываюсь за порогом, он уже нормальным тоном желает мне доброй ночи и сразу направляется к лестнице. Что ни говори, а держать себя в руках он умеет.

Закрываю дверь. Внутри жжется тоска вперемешку с острой горечью. Вроде я сказала все как думала, но ощущение, что все неправильно, не проходит. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Мне нужно время, чтобы принять решение, хочу ли я остаться с Игорем.

Хотя… все я себе вру. Я хочу быть с ним. Иначе бы Мне нужно лишь подтверждение, что я не Жизель. Я просто хочу быть любимой. Чтобы меня правда любили. За ни за что. Не как живое напоминание об усопшей. Не как Марк, чтобы издеваться. Не как родители, чтобы использовать.

Сбрасываю одежду и даже не иду в душ. В белье забираюсь в кровать Игоря. Я невыразимо устала. А нос предательски улавливает запах. Постельное белье все еще пахнет Игорем. Невероятно сладостный аромат. Мысли о том, что со мной произошло на этих простынях, затапливают