Мраком. Но Холг оставил своих детей раз и навсегда, а Акра растворилась в весеннем тумане.

Мир замкнулся. Больше ни боги, ни порождения Мрака не могли попасть на Плато. Однако людям очень не хватало вышнего наставника, и со временем наставления братьев и богини стали забываться. Тогда вперед вышли жрицы Акры. Они собрали Мудрость по крупицам и сохранили ее на бумаге, на табличках и в своих песнопениях.

Их монастыри разрослись по всей земле, все королевства прислушивались к последователям и жрицам богини.

Глава 76

Я нахмурилась. Миф уже заканчивался, но история продолжалась. В книге почему-то заговорили об исчезновении монастырей Акры и неком цикле, который наступил через пять сотен лет после исхода богов с Плато.

Я несколько раз перечитала следующие абзацы и потрясенно потянулась к следующей книге. Это была криотанская рукопись, датируемая пятисотым годом нашей эры.

С первых же страниц появились странные изображения мифических тварей Мрака. Я с удивлением смотрела на монстров. Черные тела, глаза как угли. На картинках твари висели на деревьях, разрывали людей. У некоторых были огромные рога и копыта, другие походили на людей, находились и ящероподобные сознания.

Я вчиталась в текст и испуганно отпрянула. Речь шла не о первом приходе Мрака на Плато. Криотанский летописец описывал второе пришествие монстров. О таком я еще ни разу не слышала и даже не читала. Книга оказалась слишком объемной, чтобы успеть просмотреть ее до конца, но мне удалось зацепить какие-то обрывки информации. Я уже потянулась к третьей, подкручивая уже начавшую угасать лампу, и тут зазвенела цепь. Щелкнул замок, за ним другой. Повернулась где-то вдалеке дверная ручка.

Времени на раздумья не было. Я раскрыла ривийскую книгу на первых страницах, быстро нацарапала на листок ее название, затем криотанское. Послышались тихие шаги. Я не успевала выбежать из потайного кабинета. К счастью, мне сразу пришло в голову вернуть стеллаж на место.

Но как выбраться из библиотеки, не столкнувшись со вторым посетителем?

Запаниковав, я нырнула под стол и кое-как поправила скатерть. Бархат спускался почти до самого пола, но небольшой зазор оставался. Я села подальше от входа и затаила дыхание.

Лязгнула табличка, послышался скрип маленьких колесиков. Шаги приблизились.

Мои нервы были напряжены до предела. Зажатый в руке листок быстро перекочевал в лиф. Оставалось лишь молиться, чтобы вошедший меня не заметил.

Он прошелся вокруг стола, наполнил кубок взваром, тяжело вздохнул. Я услышала, как над моей головой с шелестом переворачиваются листы. В зазор между скатертью и полом попал кусочек мантии. Алой, как кровь. С белым, как снег, мехом.

Мое сердце пропустило удар.

— И что же нам делать? — вздохнул Астуриас. — Ты, как всегда, не собираешься со мной говорить?

Я уж было подумала, что он говорит обо мне, но звездочет не торопился сдергивать со стола бархат. Скрипнуло дерево. Астуриас оперся на столешницу и выругался на криотанском.

— Если бы ты была здесь, — простонал он, — дело пошло куда быстрее. Хотя тебе повезло. Не приходится разбирать бесконечные жалобы лордов и бюргеров. Даю руку на отсечение, ты не продержалась бы на моем месте и месяца. Сразу сбежала бы в родовое гнездышко.

Повисла пауза. Снова забулькал взвар. Астуриас отошел от стола куда-то вправо, в противоположную от двери сторону.

— О, если бы ты только вернулась, — сказал он. — Тебе бы понравилось, что я придумал. Однако криотанские князья все равно отказываются. Что они скажут, когда твари появятся и у них на пороге? Продолжат требовать эти… Ай, к Мраку их.

Я не знала, с кем говорит Астуриас и зачем вообще сюда пришел. Мне было ясно лишь одно: как только звездочет обнаружит постороннюю, мне конец. Он знает о моих навыках дешифровки старинных текстов. Он поймет, что я грела уши несколько минут, пока ему не удалось меня обнаружить.

Честно говоря, на его месте я поступила бы именно так. Легче просто ликвидировать врага по-тихому, чем позволить ему растрезвонить твои тайны на весь дворец.

— Ладно, — сказал Астуриас. — Меня ждут дела. Не знаю, зачем перед тобой отчитываюсь, но вернусь через пару часов. Нужно проверить, чтобы щенок не перебил всю утварь во дворце, а девчонка не натворила чего-нибудь эдакого. Будь моя воля, обоих бы упек в темницы. Но король не позволит.

Бормоча себе под нос проклятья, Астуриас вышел из комнаты. Я нерешительно поддела самый край скатерти и осмотрела помещение. Звездочет действительно ушел. Стеллаж медленно вернулся на место, закрывая проход. Я вылезла из-под стола, ожидая, что вот-вот на меня набросится яростный Астуриас, спрыгнет с кресла с криком “Попалась!” и утащит меня в подземелья. Однако звездочет действительно ушел. Он попросту не ожидал от меня такой наглости — пробраться в его кабинет!

Положа руку на сердце, я признала, что найти потайной ход самостоятельно было бы невероятно сложно. Если бы не тусклый блеск над корешками книг и странно сработавшая память, я бы прошла мимо.

Вот только с кем говорил звездочет?

Я посмотрела в ту сторону, куда он отходил, и изумленно ахнула. Там стояло зеркало.

Нет, показалось. Это был всего лишь портрет, изумительно детализированный. Он оказался настолько хорош, что изображенная на нем девушка выглядела пленницей холста, а не произведением искусства из масляной краски, грунтовки и лака.

Это была я.

Это была не я.

У девушки на холсте были роскошные волосы цвета ночного неба в безлунный день. Их густая черная волна свободно падала на открытые плечи. Девушка смотрела мне прямо в душу своими проницательными фиолетовыми глазами. Она улыбалась лишь краешком губ. Однако создавалось впечатление, будто девушка знает куда больше, чем говорит. В ее улыбке крылась тайна, до которой простым смертным не добраться. Ее темные волосы украшала массивная золотая корона с фиолетовыми бриллиантами, редчайшими драгоценными камнями, и яркими изумрудами.

Это была Мелания фон Эгарт. Моя мама.