'Ты должна, иначе ты убьешь нас всех', - сказала та, что пониже ростом, вложив что-то в руку другой. Они обнялись, шепотом попрощались, а потом высокая зашагала по дороге, свернула на десяток шагов, спустилась с насыпи на дальнюю сторону и перешла на бег. Через несколько мгновений она исчезла в тени Форнского леса.

Та, что пониже ростом, стояла неподвижно, как каменная, и долго смотрела вслед своей спутнице, когда та исчезла. В тот самый момент, когда Бледа подумал, что больше не может этого выносить, она повернулась и пошла обратно по дороге, в сторону Драссила.

Подожди, — прошептала Рив, схватив Бледу за запястье. Он чувствовал силу ее хватки, железную хватку.

Они простояли так сотню ударов сердца. Потом еще сто. Наконец Рив протяжно вздохнула и, не говоря ни слова, пошла обратно к дороге. Бледа последовал за ней.

Возможно, было слишком темно, чтобы узнать их, но Рив прекрасно знала, кто они.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

СИГ

Сиг сидела на конце скамьи королевы в пиршественном зале Утандуна, вытянув ноги на край слишком низкого стола. С момента спасения Кельда и зажигания маяков прошло десять суток. Шесть дней прошло в пути до Утандуна, еще четыре — пока Сиг готовилась к отъезду. Кельду требовалось время на выздоровление, как и его гончей Фену. И хотя Сиг очень хотелось уехать, она задержалась еще на день или два, чтобы узнать новости, которые поступали к королеве Наре. Сиг надеялась на подсказки о том, что означал свет сигнальных огней.

Нара читала недавно прибывший пергамент, а слуги убирали еду со стола, где все собрались, чтобы прервать пост.

Глаза Нары сужались по мере того, как она читала. Она свернула пергамент в клубок и подняла глаза.

Нападения на мой народ, на мои города, по всей длине Ардена", — сказала она. Кадошим были замечены, хотя, судя по первым сообщениям, большинство нападающих — это новые аколиты". Она ругнулась не по-королевски и бросила скомканный пергамент на пол.

Элгин сидел рядом с ней, а Мэдок, первый меч королевы, стоял у ее плеча. Его глаза проследили за листком пергамента, он нагнулся и поднял его.

Похоже, мы немного запоздали с натиском на осиное гнездо, — сказал Элгин.

Может быть, все, чего я добилась, это пинка и взбудоражила его, подумала Сиг

'Орден поможет тебе бороться с этим', - прорычала Сиг, чувствуя глубокий гнев. Мысль о том, что Кадошим и его слуги вот так нападут на народ Ардена, близкого союзника и друга Ордена…

Она почувствовала, что ее кулаки сжались.

'Мне не хочется уходить, ведь мой приход мог стать началом этого', - сказала Сиг. Но сначала я должна вернуться в Дан Серен и рассказать Бирн о том, что происходит. Это еще не все, я чувствую это, и мне не нравится это незнание. Маяки — я подозреваю, что они не были ограничены пределами Ардена".

'Нет, это не так. Мои разведчики доложили, что они пылают за пределами моих границ. В Земле Верных", — сказала Нара. Интересно, как отнесутся к этой проблеме Бен-Элим?

Сиг пожала плечами. Она и ее Орден были не в лучших отношениях с Бен-Элимом. Они терпели друг друга, в основном потому, что у них был общий враг, но между ними было мало доверия или дружбы.

Кадошим движется, колеса какого-то заговора поворачиваются. Я пошлю к вам помощь", — сказала Сиг. Более одного великана, егеря и воина, только что пережившего Долгую Ночь".

Мы будем сражаться с Кадошимом вместе, как и всегда", — сказала Нара. И ты не должна чувствовать вины за возвращение в Дан Серен. Судя по донесениям, Элгин и мой отряд не могут с ним справиться. Ночные набеги, сожженные здания, нападения на путников на моих дорогах". Нара взмахнула рукой. Мы приведем их в чувство. Самое большое преступление в том, что ты уезжаешь, не рассказав мне своих историй о моих прадедах и прабабках, чего я так ждала".

'Когда я вернусь', - сказала Сиг, склонив голову от милости Нары. В ее сознании промелькнули родственники Нары: Эдана, королева из Ардана, и Коналл, король из Домейна. Они были хорошей парой: здравый смысл и спокойная храбрость Эданы смягчали вспыльчивый характер и спонтанность Коналла. В ее памяти мелькнул еще один потерянный друг, темноволосый, с серьезным лицом. Великан. Укол боли. Ах, мой Гунил. Как получилось, что сейчас я скучаю по тебе так же сильно, как в тот день, когда ты пал? Вздрогнув, она вернула свои мысли в настоящее.

'С твоего позволения, я отправлюсь в Дан Серен сегодня', - сказала Сиг.

Когда Сиг забиралась в седло Хаммера, пошел мелкий дождь. Медведь негромко зарычал; Сиг почувствовала в ней силу и энергию, ей не терпелось поскорее покинуть крепость после почти луны выздоровления в конюшне. Ее раненая лапа казалась в порядке, шрамы отмечали места, где ее проткнул нож Кадошима.

У нее есть свой собственный сгеул, подумал Сиг, глядя на свежие татуировки шипов на своей руке, отмечающие жизни, которые она забрала после штурма логова Кадошима. Сгеул — это древняя традиция великанов, татуированная полоса шипов, отмечающая каждую душу, которую они отправили через мост мечей.

Если я буду продолжать в том же духе, мне скоро понадобится новая рука.

Каллен и Кельд подвели своих коней к Сиг, оба немного неуклюже забрались в седла. Левая рука Кельда все еще была перевязана вокруг культей отсутствующих пальцев, хотя раны заживали так хорошо, как только можно было надеяться. В глазах Кельда появился новый взгляд, едва сдерживаемый гнев, с тех пор как они нашли его привязанным к кресту мучителя, и Сиг не думала, что это связано с потерей пальцев, хотя это сильно его задело. Он был охотником, мастерски владел луком, копьем, топором и ножом. Сиг знала его с детства, наблюдала, как он растет, обучаясь в Дан-Серене, и всегда был смертельно опасен с двумя видами оружия в руках, предпочтительно с топором и ножом.

Ему придется учиться заново. Он силен, как древний дуб. Но потеря гончей ударила по нему сильнее всего.

Сиг опустила взгляд и увидел Фена, сидящего рядом с Кельдом: иссиня-серый мех выжившей гончей теперь полосатился толстыми шрамами, одно ухо почти отсутствовало, его край был зазубрен, как сломанный зуб.

Ах, сколько крови пролилось за войну между Кадошимом и Бен-Элимом, а мы оказались посередине.

'Ну что, все в порядке?' сказал ей Каллен. Он выглядел более уверенным в себе, его рука уже не была забинтована, хотя, очевидно, все еще причиняла