"Там", — сказал Олин, и Дрем пришпорил свою лошадь, пробираясь сквозь широко расставленные деревья, и, поравнявшись с отцом, увидел впереди, в тридцати или сорока шагах, темную фигуру. Это была гончая Фритхи, Сурл. Он привалился к ясеню.

Что-то не так. Дрем нахмурился. Темная шерсть гончей казалась намного темнее, а снег вокруг усиливал разницу в цвете: белый, ничем не примятый снег почти светился, а гончая была темна как ночь.

Олин пришпорил коня, Дрем сделал то же самое, и оба животных попятились, пританцовывая, когда оба мужчины соскользнули с седел. Фрита последовала за ним, и Дрем поднял руку, предупреждая ее держаться подальше. Фрита нахмурилась и проигнорировала его.

Подойдя ближе, Олин и Дрем инстинктивно разбежались в разные стороны: рука Дрема лежала на рукояти ножа, а его отец снимал с пояса короткий топор. Дрем увидел брызги на снегу, капли крови на гончей, нить рубинов. Он осмотрел деревья вокруг них, широко раскинувшиеся, снег был хрустящим и нетронутым.

Ничто и никто не прятался поблизости.

Сурл, — сказала Фрита, одновременно и приказывая, и спрашивая.

Гончая заворчала, поднимая голову от ствола, и казалось, что даже это движение потребовало огромных усилий.

Дрем уставился на туловище гончей, пытаясь понять, в чем дело. Он видел форму плеча, линию спины, но цвет был неправильным, и казалось, что на нее накинули плащ. Темный плащ с красными полосами, цвета перегоревшего угля из кузницы. Затем ее тело сдвинулось, пульсация прошла от шеи к хвосту, и угольно-черная фигура отделилась от гончей, поднялась, превратившись в существо с красными глазами на раздутой, плоской голове и длинными, похожими на иглы клыками, с которых капала кровь. По его телу пробежала дрожь, пергаментные крылья затрепетали, расправились, стали в два раза шире, чем у гончей, и затрещали, натягиваясь, и зашуршали, когда существо зашевелилось.

ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ! закричал Олин, бросаясь на землю, когда летучая мышь бросилась на него. Она была больше боевого щита, из ее пасти доносился высокочастотный визг, похожий на скрежет костей, когти впивались в спину Олина, его конь позади взревел и закричал, ударяя копытами. Летучая мышь отклонилась в сторону, как тень в полете, и снова налетела на Олина, который поворачивался, затрудненный глубоким снегом. Летучая мышь приземлилась ему на грудь, повалив его на спину, и длинные клыки метнулись вниз, к шее Олина.

Дрем бросился на тварь, его охватила слепая ярость при мысли о том, что она может причинить боль его отцу, и из его горла вырвался отчасти рев, отчасти крик, когда он врезался в гигантскую летучую мышь, отбросив ее от Олина, и Дрем покатился вместе с ней в фонтане снега, запутавшись крыльями в его руках, отвратительная вонь гнили и разложения смешалась с тошнотворно-сладким привкусом свежей крови. Дрем упал на спину и схватился за крылья летучей мыши, когда клыки сомкнулись на расстоянии вытянутой руки от его лица, волна гниения омыла его, заставив его захлебнуться. Он попытался схватить чудовище за горло, но крылья били вихрем ему в лицо. Острый коготь на позвоночнике крыла прорезал его руку, пробив шкуру и густую шерсть, чтобы открыть плоть под ней, жгучая боль и брызги крови по лицу.

На поясе висел сикс. Но он не мог протянуть к нему руку, пытался повалить тварь на снег, но вес ее тела, рывки и толчки мускулистой шеи не позволяли ничего сделать, кроме как удержать ее, а это у него получалось плохо.

Фрита появилась над ним, замахнулась на летучую мышь ветвью, которая с хрустом врезалась в ее тело. Ветка с треском раскололась, Фрита схватила крыло, навалилась на него, но летучая мышь, обезумевшая от крови, не обращала на нее внимания, челюсти все ближе и ближе смыкались на горле Дрема.

Еще одна очередь огня — и снова в руку вонзилось крыло-коготь, а затем голова летучей мыши метнулась вперед, клыки вонзились в плечо Дрема.

Он закричал, громко и звонко, новая сила наполнила его тело, и он вырвал летучую мышь из своей плоти, кровь стекала по багровой дуге, тварь неистовствовала, скрежетала челюстями, краснела, а потом, резко, ее голова взорвалась, кровь, кости и прогорклая кожа хлынули на Дрема, в глаза, в рот, в нос.

Он закашлялся и захлебнулся, отбросил труп летучей мыши, крылья которой еще подергивались, вытер сгустки крови и кости из глаз и увидел, что над ним стоит его отец в обрамлении снега в пологе над головой.

Дрем перекатился на бок, и его вырвало желчью на снег, где она испарилась в морозном воздухе. Рука под мышкой, и он уже стоял, а отец осматривал его.

Просто плечо, — сказал Дрем, дрожа при мысли о длинных клыках в его плоти. Странно, но оно не болело, даже под прощупывающими пальцами отца оно казалось онемевшим, просто слабый отголосок того, что он ожидал.

'Не чувствую', - пробормотал он.

Это слюна летучей мыши, — пробормотал его отец. Она онемела, как ивовая кора или пустырник. Они обычно нападают на спящую добычу, могут высушить тебя до дна, и ты ничего не почувствуешь".

'Это опасно?' спросил Дрем, панически боясь, что онемение распространится, остановит сердце и легкие, или что он может умереть от какой-нибудь инфекционной болезни.

Давай отведем тебя домой и вымоем все как следует".

Да, — с энтузиазмом согласился Дрем.

Фрита сидела со своей гончей; животное еще дышало, его голова лежала у нее на коленях.

Будет ли он жить? спросила Фрита, по ее щеке скатилась слеза.

Зависит от того, как долго эта тварь питалась им", — сказал Олин, наклонившись и поглаживая шею гончей. Доставь его домой, очисти рану, накорми". Олин пожал плечами. Затем он посмотрел мимо Фриты, устремив взгляд на что-то за борзой. Он встал и медленно пошел вперед, осматривая землю.

Позови пони, — сказал он через плечо. Посмотрим, сможем ли мы затащить эту гончую на одну из их спин".

Дрем повернулся, чтобы найти пони, но успел сделать всего несколько шагов, как почувствовал руку на своей руке. Это была Фрита.

Спасибо, — сказала она. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку, нежно касаясь губами кожи, с медовым запахом изо рта. По сравнению с удушливой вонью крови, витавшей вокруг его лица, это было похоже на шепот рая.

Пойдем за пони", — сказала она и пошла дальше, оставив его стоять на месте с зачатками улыбки на губах.

Ни один из пони не ушел далеко; Дрем стоял и обдирал кору со ствола дерева, а Олин остался почти там же, где и