Беззащитные карие глаза глядели на мрак с храбростью. Хоть девушка и знала, что потрошитель ещё не пойман. Она слышала о Конраде… Понимала: наёмник сбежал и вряд ли вернётся. Но всякое могло стрястись.

Часто случается так, что нам бывает всё равно, и голова совершенно отключается. Как и происходило тогда с ней. Только едкая боль от разрушенных отношений окутывала горожанку, будто вихрь пепла. И она пыталась вырваться из него, убегая от самой себя.

— Лучше бы я никогда не любила! Никогда… — с яркой пульсацией проносилось в её ещё неокрепшем и неопытном разуме.

В переулке серебром сверкнуло лезвие в чьей-то руке, обтянутой чёрной кожаной перчаткой.

Дорманка услышала незначительный шорох и быстро обернулась. Заметив силуэт с кинжалом, та глубоко вдохнула и, подобрав подол шерстяного большого платья, бросилась со всех ног прочь. Но каблуки на меховых женских сапогах сильно заскользили. Девушка рухнула на колючий снег и взвизгнула от испуга. Последнее, что она ощутила, как пальцы незнакомца самоуверенно обхватили её гортань.

И тёплая кровь с паром полилась из шеи, пока тело жертвы сотрясалось в судорогах.

Аливитянки же под предводительством Ханны патрулировали кварталы в столице. Король предоставил им полные полномочия для того, чтобы задерживать любую подозрительную личность. Что во всё другое время выглядело бы весьма странно, если бы не личная заинтересованность правительницы Саркена в этом деле. Розгальд не являлся глупым и очень ценил расположение столь сильных союзников.

В эту ночь случилось множество убийств. Трупы рассыпались по Остбону, как звезды по ночному небу. Оголодавшие и беспринципные грубые бюргеры, увидев свежие тела, распиливали их и варили мясо для того, чтобы съесть его.

Потрошитель вламывался и в дома, но каждый раз, когда на крики прибывали женщины-воины то было уже слишком поздно. Убийца умудрялся ловко ускользать вовремя.

— Какого чёрта происходит? — вырвалось у одной из аливитянок, стоявшей над грудой из тел. — Либо потрошитель действует не один, либо он…

— Всё знает о нас, — закончила за неё Ханна. — Не могу только понять мотива всего. Я не верю в то, что это Конрад. Жертв не грабят, а просто наносят смертельные раны и исчезают…

— Но кому известно точное расположение наших патрулей? Ведь мы меняем точки в оговоренные часы, — вмешалась другая девушка.

— Только Его Величество в курсе, а также командиры королевской армии. В вас же я точно не сомневаюсь, — ответила Ханна. — Так что, возможно, кто-то из людей Розгальда является сообщником потрошителя. Или родственником… Утром нужно опросить всех близких убитых. Необходимо найти между ними хоть какую-то связь. А пока что мы словно слепые кроты. Все-таки всегда должны иметься причины.

Пока они разговаривали, в одной из аляптовых хижин, выстроенных начерно между длинными кирпичными домами, на простецкой кровати, сколоченной из досок, сидел пожилой мужчина.

Он испытывал настоящую истому после того, как насытил желудок вкусным и жирным мясным пирогом, который смог приобрести на монеты, раздаваемые королевой беднякам. Развалившись на постели, старик довольно поглаживал живот. А ведь ещё утром он хотел лезть в петлю от отчаяния. Но благородная жена правителя пообещала позаботиться о всех в той мере, чтобы люди не выживали из ума от голода. Через пару дней Тиссе предоставят список с самыми нищими жителями Остбона, и та велит со своего собственного двора раздать им гусей, уток и кур.

Мужчина почесал свою подстриженную седую бороду и улыбнулся. Как же жизнь может молниеносно даровать тебе все, о чем ты и не мечтал ранее. Но у мира есть и противоположные стороны…

У его порога стоял человек в капюшоне и с трясущимися руками, на которых коркой застыла чужая кровь. Дверь тут же была выбита с ноги. Старик подскочил, раскрыв от неожиданности рот.

— Дахман, помоги! — непроизвольно вырвалось у него.

Потрошитель открыл свое лицо, подняв голову. И пожилой человек схватился за сердце, замотав головой.

— Что же это получается… — пролепетал он перед тем, как убийца метнул в его грудь кинжал.

Бедняк пошатнулся и повалился рядом с кроватью.

На рассвете в столице насчитали около тридцати трупов, но на самом деле их было больше, только оголодавшие и безнравственные жители растащили тела. В городе началось настоящее безумие. Такого страха еще никто из дорманцев не испытывал, даже перед самим повелителем хаоса. Ведь сложно бояться могущественной силы, которая сметет всех без разбора. Это как сравнение со смертью от старости. Нет никакого смысла беспокоиться насчёт её, так как она неизбежна. Но убийца был во плоти, а значит, с ним можно бороться. И потому тот вызывал ужас в сердцах. Уж так устроена жизнь… Человек всегда относится куда эмоциональнее к тому, на что он может повлиять.

Аливитянки подробно расспрашивали знакомых, друзей и родственников о прошлом и настоящем жертв. Хотя делать это было крайне тяжело, так как можно представить, в каком те пребывали состоянии. Но медлить больше нельзя…

Между несколькими погибшими действительно имелась связь. Однако это не являлось достаточным для каких-либо логических цепочек. Никто так и не смог понять, что объединяло абсолютно всех.

Ханна направилась во дворец. Там она столкнулась с королевой. Тисса была запыхавшаяся. Щеки её ярко розовели, а у корней волосы по бокам на лбу завились в спирали от пота. Она выглядела прекрасно. Некогда осунувшееся тело приобрело приятную пышность. О ней можно сказать: кровь с молоком. Правительница Саркена поклонилась ей.

— Вы ведь та самая наша чудесная союзница Ханна? — жена Розгальда радостно ей улыбнулась.

— Благодарю за комплимент, миледи. Я бы хотела как можно скорее встретиться с Его Величеством. У меня к нему неотлагательный разговор.

— А что случилось?

— Сегодня ночью в Остбоне вновь орудовал потрошитель. И на этот раз количество его жертв просто-напросто удивляет.

— Выходит, это не наёмник по имени Конрад, — задумалась Тисса, опустив глаза. — Ведь он сбежал. Вряд ли бы он стал рисковать и возвращаться.

— Я тоже так думаю, — кивнула аливитянка.

— Что ж… Мой муж сейчас находится в главном храме на горе. Пройдите через задний двор замка. Так будет короче. Я бы вас проводила, потому что все эти смерти тоже меня очень беспокоят. Но я занята обедами для голодающих. Не могу помочь всем… Однако я должна делать всё, что в моих силах.

— Ваше Королевское Высочество, не моё дело, простите… И всё же вы в положении. А чума никуда не делась. Вам опасно лично контактировать с большим количеством жителей. Не стоит рисковать. От вас зависит будущее всей страны.

— Ханна, спасибо за слова беспокойства. Вы, конечно же, в чëм-то правы… Но