об этом говорить, мы можем в случае чего попросить пройти психологическую экспертизу. Имейте это в виду.

— Психологическую экспертизу? — Оскорбленная Леона почти кричала.

— Психологическая экспертиза — это уж слишком, вы так не считаете? С точки зрения людей, которые работают с Леоной, с ее психологическим состоянием все в порядке, она абсолютно уравновешенна, — сказал режиссер как бы от имени всей группы.

— Но вы специалисты по производству кинофильмов, а не по криминальной психологии, — резко сказал Макфарен.

— Вы говорите, криминальная психология? Это неподходящее слово.

— Не будь вы актрисой, мы об этом и не подумали бы. Но, к несчастью, вы актриса. Ваша профессия — говорить о любой небылице так, как будто это произошло на самом деле.

— Ну и при чем тут криминальная психология?

— Мы просто хотим понять, соответствует действительности то, что вы сказали, или нет.

— Так ведь это шантаж! Вы собираетесь задавать эти вопросы до тех пор, пока я не скажу, что не видела чудовища с пастью от уха до уха, так?

— Мисс Леона, поймите нас правильно…

— Уже поняла. Вы просто хотите втиснуть это дело в рамки привычной для вас схемы. Поэтому для начала пытаетесь спрятать в психушке за семью печатями мои показания, которые вам мешают это сделать. Но, к сожалению, я это видела. Я не могу говорить, что не видела того, что видела на самом деле.

Спецагент ФБР, казалось, хотел что-то сказать, но Леона, тут же остановив его жестом руки, продолжила:

— Но даже если заставить меня замолчать, выставив пациенткой сумасшедшего дома, и сделать вид, будто чудовища не существовало, никуда не денется тот факт, что Ричард Алексон почему-то утонул в комнате за запертой сейфовой дверью, которая к тому же все время была на виду у множества людей. Хочу посмотреть, как вы выкрутитесь.

— Ох, мы, кажется, рассердили знаменитость, — произнес Нельсон.

— Вы считаете, я должна благодарить за то, что меня назвали сумасшедшей и велели идти на осмотр к психотерапевту? — отрезала Леона.

— Да уж больно странно то, что вы видели, — неуклюже попытался сгладить ситуацию Декстер.

— Очевидцы НЛО в лучшем положении, у них по всей Америке единоверцы.

— Если б вы не были актрисой, мы, может быть, этого не подумали бы.

— Вы уж прямо скажите, если б я не была иностранкой! Давайте, не стесняйтесь!

— Это тоже можно рассматривать как возможную причину. Вы кого-то покрываете и пытаетесь отвлечь наше внимание на какое-то небывалое существо.

— Вас самих надо отправить к психотерапевту! — Леона впала в истерику. — Где же тот, кого я должна покрывать?! И почему вы подозреваете только нас? Мы к этому не имеем отношения. Мы приехали на этот остров только для того, чтобы снимать кино. А не чтобы кого-то убить! Если б вы дали себе труд подумать, то, вместо того чтобы пытаться изобразить нас преступниками, должны были бы заняться друзьями Ричарда.

— Мы в этом направлении сделали уже все, что возможно. Но не нашли никого конкретно, у кого мог бы быть мотив. К тому же у всех у них есть надежное алиби.

— Я и не знала! У нас, оказывается, алиби нет!

— У вас тоже, в общем, есть алиби. Но оно не такое надежное, подтверждается только показаниями друзей.

— Так же, как и у вас самих. Очень хотелось бы знать, у вас на те дни августа есть алиби, более надежное, чем у нас?

— Похоже, мы вас очень рассердили… Ну что же, теперь мне легче сказать следующее. Приказываю с сегодняшнего дня прекратить съемки фильма «Аида — восемьдесят семь»!

— Что вы сказали?! — настала очередь режиссера кричать.

— Продолжение съемок может привести к уничтожению важных улик.

— Это бред какой-то! На каком основании вы делаете такие заявления? Я отказываюсь понимать. Какой-то сумасшедший дом! Съемки остановить, исполнительницу главной роли — в психушку… Даже инквизиция до такого не доходила! Пытаетесь перевалить вину за свою беспомощность на других?

— Нам следовало принять это решение сразу после окончания натурных съемок на Бич-Пойнт. Если б мы это сделали, то подниматься на второй этаж пирамиды было бы куда проще.

— Если вы о лесах, то…

— Я вам вот что скажу. На этом распоряжении стоит подпись заместителя помощника президента. Если вы его не исполните, то и киностудии, и вам самим очень не поздоровится, — жестко сказал представитель ФБР.

— Если «Аида» не выйдет на экраны на Новый год, компания потеряет огромную прибыль. Вы не в своем уме!

— Я не сказал, что съемки прекращаются навсегда. Когда дело будет раскрыто, их можно будет возобновить.

— Ради чего? Вы думаете, что, если остановите съемки, мы станем лучше с вами сотрудничать?

— Можете понимать как угодно.

— А что делать, если раскрытие дела затянется на год?

— Это просто, — заговорил Декстер. — У меня есть хорошее предложение — фильм можно назвать «Аида — восемьдесят восемь».

Он захохотал, но больше никто не смеялся.

— Мир шоу-бизнеса не так прост. Музыкальный фильм или ужастик нельзя выпустить, когда заблагорассудится. Они должны выходить в определенное время. Мы запустили этот проект только после проведения исследования, затратив немалые деньги, — сказал Тофлер. — Если этот фильм не выйдет на Новый год, мы потеряем свои позиции. Вы пытаетесь отнять нормальную жизнь у тех, кто здесь находится.

Слова режиссера выражали мнение всей группы.

— Ну, в этом у нас похожая ситуация. Из-за того, кто замешан в этом деле, о нем стало известно по всей Америке. Если оно так и зайдет в тупик, то наши перспективы тоже будут довольно печальны, — сказал Декстер. — И вы, и мы вместе потеряем лицо. Так что мы в одной упряжке.

— Не надо нагнетать трагедию. Мы должны и дальше помогать друг другу, — сказал спецагент ФБР.

— Если так, то вы приняли ошибочное решение, превратив нас во врагов.

— Ой-ой…

— Мы подадим иск. Официально, от имени компании.

— Это как хотите. Только осторожно, чтобы дело не дошло до «Аиды — восемьдесят девять», — сказал Макфарен, засовывая блокнот в карман.

Лос-Анджелес, Америка — 12

— Леона? Это Эрвин. Кое-какие неприятности.

Голос режиссера в трубке выдавал его возбуждение.

— Что случилось?

Леона была у себя дома в Беверли-Хиллз. Она быстро выскочила из бассейна и взяла трубку беспроводного телефона.

— Стив Миллер пропал. Он не появился на встрече. Ферис пошел за ним в вагончик, а там пусто. Куда девался — неизвестно.

— Стив?

— Да, недавно звонил продюсер. Он подал заявление в полицию на розыск. Полиция считает, что он мог покончить с собой.

— Почему? Почему это Стив исчез?

— Не представляю…

— Это как-то связано с делом Ричарда?

— Этого я тоже не знаю. Ничего не понять. Я сейчас готовился к битве с полицией из-за приказа о прекращении съемок, но из-за этого наши шансы на победу сократились. В собственной команде по неизвестной причине пропадает нерядовой оператор, неизвестно, жив ли он… Съемки придется прервать.

— Да, наверное…

Леона вздохнула. Стив Миллер был оператором на второй камере и участвовал в съемках на Иджипт-Айленд 14 и 15 августа. Это был молчаливый человек, Леона почти не слышала, чтобы он разговаривал. Почему именно он должен был пропасть?

Разговор, похоже, мог затянуться. Леона взяла махровый халат и накинула его на мокрое тело.

— Я сейчас расспрашиваю операторов и ассистентов — нет ли у них соображений о причинах исчезновения. Правда, полиция скоро тоже будет их расспрашивать об этом…

— И что они говорят?

— Говорят, что ничего не приходит на ум.

— А почему ты считаешь, что он пропал? Может быть, просто поехал что-то купить…

— В его вагончике нашли надпись краской из баллончика: «Все сволочи! Я кончаю с собой». Почерк похож на Стива.

У Миллера была квартира в Сан-Франциско, но когда появлялась работа в Голливуде, он ставил вагончик у моря и жил в нем,