Тем временем десять сотен всадников, ведомые своим отважным командиром, нанесли свой удар во фланг наступающей венгерской пехоте и смогли ненадолго приостановить ее продвижение. Однако этот сиюминутный успех быстро превратился в катастрофу, когда с холма на торжествующих было сипахов неожиданно обрушился сам король Владислав со своей охраной. Молодой владыка, восседая на белоснежном скакуне, сражался в первых рядах, и его меч очень скоро обагрился вражеской кровью. Отступавшие под ударами турок венгры, увидев доблесть своего короля, вновь ринулись в бой и несмотря на серьезные потери смогли сдержать прорыв османской конницы.

Положение стало отчаянным. Хотя Махмуд-бей продолжал оказывать достойное сопротивление, его сил явно недоставало, чтобы сдержать натиск поляков и венгров одновременно.

На глазах Касыма-паши гибли лучшие его воины, а он не мог ничего сделать. Последние резервы были истрачены, и крестоносцы вот-вот должны были ворваться в лагерь. Осознавая это и успокаивая себя тем, что он предпринял все возможное, Касым в окружении своей немногочисленной гвардии покинул ставку и последовал за разбегающимся войском. Шум боя позади него не стихал, наоборот, он приближался с ужасающей быстротой.

* * *

      Махмуд-бей

Всю жизнь Махмуд находился в тени своего старшего брата. Халиль был любимцем семьи, и их отец, великий визирь Ибрагим, с юных лет видел в нем своего преемника. Обладая острым умом и хорошими связями при дворе, Халиль сумел оправдать доверие отца и очень скоро занял освободившееся место по правую руку от султана.

Махмуд всегда считал, что не обладает и десятой долью тех талантов, которые помогли его брату взлететь так высоко, однако могущественный родственник не позабыл о нем.

Желая укрепить свое положение, Халиль сосватал за него сестру Мурада, тем самым породнившись с правящей династией Османов. Махмуд получил все, о чем можно было мечтать: титулы, власть, богатство – но счастливее он не стал, ведь во всем этом не было ни капли его заслуг.

Вторжение крестоносцев Махмуд воспринял как счастливую возможность проявить себя. После ряда неудач других османских военачальников он решил, что пришло его время. Собрав крупное войско на подвластных ему землях, он примкнул к армии Касыма, которая преследовала отступавших крестоносцев. Однако удача улыбалась ему недолго. Здесь, в ущелье возле горы Куновица, его войска были разбиты наголову, а вместе с ними и мечты о триумфальном возвращении на родину. Теперь уже следовало думать не о славе, но о спасении собственной жизни.

Махмуд видел, как сомкнулось железное кольцо вокруг его небольшого отряда, и судорожно искал выход из сложившейся ситуации.

Тем временем король Владислав все глубже вклинивался в авангард турецких всадников. Поддавшись азарту боя, молодой владыка оторвался от своих главных сил и теперь находился в самой гуще сражения всего с несколькими рыцарями за спиной. Внезапная мысль осенила Махмуда, казалось, сама судьба подсказала ему это решение.

Собрав разрозненные остатки своих всадников, османский военачальник одним ударом перерезал Владиславу все пути к отступлению, и теперь король был вынужден сражаться практически в одиночку против четырех дюжин турок. Махмуд торжествовал, казалось – вот она, заветная слава, совсем близко, нужен только один точный удар…

Шлем слетел с головы Владислава, горячая кровь заструилась по молодому лицу короля. Рядом с ним, прикрывая повелителя от вражеских атак, гибли лучшие солдаты его гвардии, и вот лишь семеро из них продолжали стойко оборонять жизнь своего владыки.

Махмуд был уже рядом. Пришпорив коня, он мчался прямиком на Владислава, но тут из горнила битвы, словно порожденный самой преисподней, вынырнул Янош Хуньяди. В окровавленных доспехах, с огромной саблей в руках, он с диким воем кинулся на турок, стараясь прорубить себе дорогу к окруженному королю.

Махмуд все же попытался опередить воеводу. Его клинок взметнулся над головой короля, однако один из христианских рыцарей подоспел чуть раньше и принял на себя смертоносный удар османского полководца. Меч Махмуда глубоко увяз в сочленении доспехов, а умирающий гвардеец, бросив на своего убийцу страшный взгляд, из последних сил вырвал клинок из рук султанского зятя и замертво рухнул на землю.

Лишившись оружия и похоронив идею об убийстве Владислава, Махмуд переключился на более насущную – спасение своей собственной жизни. Найдя самое уязвимое место в строю венгров, он с гиканьем направил туда своего коня, и, когда испуганные солдаты расступились, он оказался на свободе.

Теперь следовало во весь опор скакать к переправе через Мораву. Сейчас это был единственный путь к спасению.

* * *

Касым бессильно наблюдал за тем, как сербские войска уничтожают речную переправу. Отряд, который он оставлял для ее охраны, похоже, уже перебрался на другую сторону, и теперь единственный путь к отступлению для оставшихся в живых османов был в руках неприятеля. Однако, разрушив мост, противники сами лишили себя возможности преследовать остатки его армии, а значит, большая часть турецкого войска сможет избежать позорного плена.

Мысли военачальника сейчас куда больше занимали его союзники. Махмуд оказался смелым воином, но плохим командиром, его отряд быстро угодил в окружение и на глазах Касыма был практически полностью уничтожен. О судьбе султанского зятя Касым старался не думать. Если Халиль узнает про гибель или пленение брата, он сделает все, чтобы падишах наказал виновных.

Однако Касым видел в этом прекрасную возможность расправиться со своим давним противником Тураханом. Да! Именно на него теперь можно возложить всю вину за поражение в ущелье и хоть как-то объяснить последние неудачи.

Передовые отряды венгров тем временем уже вступали в турецкий лагерь, и Касым поспешил покинуть свой временный наблюдательный пункт. Последний раз взглянув на ущелье, раздосадованный османский военачальник вновь и вновь задавал себе вопросы, на которые не мог знать ответов: «Где же была твоя армия, Турахан? Почему ты не пришел на помощь? Что могло задержать тебя?»

* * *

Четырьмя часами ранее…

Турахан смело вел свою армию вперед через горные перевалы. Крестоносцы и не подозревают о его приближении, и когда армия христиан схлестнется с корпусом Касыма-паши, Турахан обрушится на них со всей своей мощью.

Под его началом марширует почти пятнадцать тысяч солдат. Все они – опытные бойцы и беспрекословно подчиняются приказам своего командира. Сам Турахан большую часть своей жизни провел в военных походах и по праву считался одним из лучших полководцев султана. Он пользовался широкой поддержкой среди солдат и офицеров и был до крайности предан повелителю. Единственным серьезным недостатком этого человека был довольно-таки резкий и порой грубый нрав, который оттолкнул от него многих влиятельных придворных.

Поначалу Турахан не обращал внимания на шепот за своей спиной, полагая, что его военные успехи с лихвой перекроют любые интриги знати, всегда жадной до власти. Однако вскоре он понял, что придворная клика имеет громадное влияние на Мурада и что султан зачастую смотрит на окружающий мир глазами своего первого визиря. Но отступать было не в характере Турахана: если враги желают опорочить его имя перед повелителем, он не даст им для этого повода.