Клауса перевели под крышу и дали полстакана — согреться. Он перестал дрожать, но заплакал, начал рассказывать, что восьмой ребенок в семье, первый раз украл, чтобы накормить девятого… так и покатилось. Если бы я лучше знала немецкий язык, то, пожалуй, расплакалась бы от таких подробностей.

Вот и Чумной остров. На причале нас встретил Элиус — пожилой меланхоличный швед, администратор.

— Все карошо, — сказал он, — только беда у доктора.

Я вздрогнула, но, взглянув в глаза Элиуса, сразу поняла, о какой беде идет речь…

— Перепугался я, уж простите, — бормотал Пичугин в лечебном корпусе. — Все передал злодеям, кстати, дали всего десять рублей, я сохранил. Потом, Михаил Федорыч, сделал сигнал фонарем вашему человеку, чтобы тот проследил, куда они отправятся. Ну и от переживаний решил себя укрепить душевно и телесно.

— Сколько? — спросила я.

— Интересный вопрос, — произнес хирург дрожащими губами. — Я ведь его не разбавлял. Если на казенное вино переводить, трех штофов не выйдет, а может, и…

У разговора появились свидетели — Васи. Они стояли в дверях и протирали сонные мордашки.

— Вот что, Аркадий Пахомович, — резко сказала я, — вам сейчас не спирт в казенное вино пересчитывать, а лечь да проспаться.

Пичугин, вздыхая, поплелся в свою комнату. Миша одобрил мое решение, заметив, что сейчас доктор годится в качестве живого пособия по второй степени опьянения, но никак не в качестве хирурга.

— Это полбеды, — заметила я. — Беда в том, что помощники в отпуске и наш сиротинушка, похоже, остался без операции.

— Эмма Марковна, — раздался несмелый голос, — может, я помогу?

— Василиса, милая, доброе утро, — ответила я, — как поможешь-то?

— Посмотрит, порежет и вынет, — ответил Василий. — У доктора-то его… болезнь позавчера началась. Доставили больного парнишку, опухоль резать надо. Аркадий Пахомыч приготовился, а все видят, что он сейчас не по опухоли проведет, а голову отхватит. Она сама и управилась. Только спросила у санитара, как надо.

— Василиса, это правда? — удивилась я.

— Да, — застенчиво объяснила девица. — У меня матушка повитуха, да и не только. Мозоли резать умела бабам, которые у цирюльника стесняются. Потом сама глазами ослабла, только советовать могла, а я резала, пока меня в барский дом не забрали.

Я присвистнула. Экий талант проглядели. Да и кому было обратить внимание?

— Вот что, Эммарковна, — подал голос Миша, — давай-ка проработаем этот вариант прямо сейчас. Не выйдет — придется организовать тайную операцию на стороне.

Я шепотом поблагодарила мужа, что не назвал меня Мушкой, и принялась распоряжаться. С наркозом решили не заморачиваться. Клаус получил стакан спирта, после чего задремал и лишь пару раз застонал, когда Василиса прощупывала рану, а потом решительно взялась за щипцы.

— Ты ее чувствуешь? — спросила я.

— Не беспокойтесь, барыня, — резко сказала Василиса, — чего чувствовать… Смотрите!

Клаус вскрикнул, протрезвел, после чего уставился на окровавленный кусок свинца, слегка подрагивавший в щипцах.

— В кость не вошла, — тихо сказала Василиса, — легкий случай. Маленькая какая-то.

Миша объяснил, что это обычный револьверный калибр. Тем временем Василиса обработала и перевязала рану. Клауса решили оставить на пару дней, до выздоровления, и лишь тогда депортировать.

* * *

— Ты что написала в опохмельном письме Пичугину? — спросил Миша.

— Дальше сотрудничаем на двух условиях. Первое: никаких запоев («условие на два года», — заметил Миша), второе: как протрезвеет — берет Василису в ученицы-ассистентки. Выяснит, чего ей не хватает, может, даже организуем тайные анатомические занятия в прозекторской Академии. И будем растить первую в России женщину-хирурга.

— Проще вырастить двадцать таких женщин, чем дипломировать хоть одну, — не без грусти ответил супруг. — Мушка, ты здесь почти десять лет, а силу психологической инерции не представляешь.

У меня возникло одно соображение, как продвинуть женскую хирургию именно в России. Но спорить пока не хотелось.

Уже рассветало. Мы попросили утомленного капитана попытаться пройти по Мойке, поближе к МВД, — Миша собирался проверить, как выполняются его поручения.

— Узна-а-ать и спа-а-ать, — устало сказала я. — А это что?

— Михаил Федорович, — донесся радостный вопль с берега, — злодея для вас поймали!

Глава 38

Проверить и сразу отправиться спать не удалось — Миша задержался в управлении до вечера, так что возвращаться мне пришлось одной. Зато в самом наилучшем расположении духа.

«Злодеем» оказался Антоша Михайлов, задержанный по Мишиной ориентировке на Сенной. Полицейский получил обещанную мзду, только когда муж убедился, что наш ученик, и, кстати, его постоянный партнер по единоборствам, доставлен без повреждений.

— Он-то без повреждений, — загадочно заметил нижний чин. — Ладно, прощелыгам урок нужен.

Антон не сразу поведал о своих злоключениях, а когда мы услышали, то не знали, плакать или смеяться. Он без копейки оказался на Сенной, нанялся на грузовую работу за мелочь, а под конец рабочего дня услышал, что ему не положено не то что денег, но и краюхи хлеба, если же не уберется, «полиция вызнает, пашпортный ты или нет». Если бы слова не были бы подкреплены ускорительным пинком, может, Михайлов и ушел бы…

Это был единственный удар, который претерпел Антон. Дальше претерпевал хозяин и два его помощника, по очереди вступавшие в битву.

— Я и забыл, что есть дураки, которые в драке кулак над головой вздымают, — удивленно говорил Антон. — А они зато не знали, что ногой вдарить сильней, чем кулаком, можно. Полиция на вопли явилась, вспомнили про ваш приказ и меня без побоя увели.

От рассказа Антон отвлекался лишь для того, чтобы уплетать все, что нашлось в буфете салона. После чего мы заперлись, и я, без всякого наигрыша, чуть дважды не впала в слезливую истерику, когда благодарила отважного дурака за письмо и ругала за побег. Чтобы в очередной раз за двое суток услышать: «Больше не буду».

Потом повалились спать, уже не помню куда, и не заметила, как приплыли.

* * *

Антон оказался полезным пассажиром: благодаря ему Лизонька, встретившая меня на причале, почти не куксилась за долгое отсутствие. Потом пыталась выяснить подробности приключений папы, но я объяснила, что все в порядке. И даже не обещала, что папа вернется и сам расскажет. Поблагодарила дочку за то, что терпеливо ждала. Объяснила как взрослой: если человеку было