— Понятно, — выдавила я, предположив размер неприятностей.

И они не замедлили себя ждать.

— Утром ты должна ко мне переехать, — твердым приказным тоном заявил Доминик. — Не нравится мне ситуация со звонками непонятно откуда. Будет правильно и безопаснее, если ты поживешь в моем доме.

Наверное, я бы воспротивилась, но видела, что он искренне обеспокоен и опасается отказа. Несколько секунд молчала, раздумывала, опустив глаза. Никак не предполагала подобного крутого поворота в жизни, да еще посреди ночи, честно говоря, удивившего и сбившего с толку.

— А может, лучше ты у меня поживешь? А? — с надеждой посмотрела я на него.

После напряженного молчания последовал твердый отказ:

— Не выйдет. Я допоздна на работе и не смогу в должной мере обеспечить твою защиту здесь.

— Я же только-только переехала. Потратила кучу денег на обустройство, еще даже не успела обвыкнуться, сродниться… — Я тяжело вздохнула и выдвинула главный контраргумент: — И вообще, какой смысл шило на мыло менять? Что у тебя одна буду, что у себя.

Доминик насмешливо ухмыльнулся:

— За твою безопасность в моем доме я не беспокоюсь. Там звонок со шнурком никого не пропустят.

— Э-э-э? — Я удивленно уставилась на него. — Ты считаешь, кого-то со злым умыслом остановит отсутствие хозяев? Если на звонок никто не ответил? Или ты там шнурком систему безопасности усилил?

Доминик мягко рассмеялся, но как-то немного снисходительно. Словно я неразумный ребенок, которому не понять далеко идущих замыслов взрослых.

— Эти, — сделал он особый акцент на слове, — остановят.

Затем, отметив мой недоверчивый, скептический взгляд, развеселился еще больше. Взяв меня под мышки, легко, будто я ничего не весила, вытащил из-под простыни, которой успела прикрыться, пока он беседовал по телефону, и посадил к себе на бедра. Я положила ему руки на грудь и заглянула в глаза:

— Я тебе точно не помешаю?

И опять было невероятно приятно ощущать, как под горячей смуглой кожей шелона перекатываются мощные мускулы, и под моими ладонями бьется сердце.

Его ладони скользнули по моей спине вниз и стиснули ягодицы.

— Чем, Рыжик?

Я заерзала: да неужели и вправду не понимает?

— Ну… ты меня еще не знаешь хорошо, а мы будем жить вместе в одном доме.

Теперь его руки заскользили вверх, зарылись в волосы у меня на затылке. Большими пальцами он погладил мои щеки.

— Ведь это серьезный, ответственный шаг и… — я запнулась, осознав смысл сказанного, щеки полыхнули жаром, и начала оправдываться: — Я имела в виду, что…

— Я понял, — улыбнулся явно мудривший мужчина, кажется, наслаждаясь моим замешательством.

Я опять заерзала, почувствовав между бедер его твердеющую плоть, и невольно задела грудью каменную грудь.

— Ты мне точно не помешаешь! — Глаза и вьюнки у шелона предательски вспыхнули. — И вообще, я не хочу отпускать тебя. Никогда.

— Ты точно одержимый, — нервно хихикнула я, почувствовав восставшую плоть, упершуюся между ног.

Доминик пожал плечами и, с нежностью целуя мое лицо, слегка царапая нежную кожу щетиной, хрипло прошептал:

— Я шелон, было бы глупо ожидать от меня чего-то другого.

— О да-а-а… прекрасная отговорка, — иронично протянула я. — Ой!

Ник игриво куснул меня за плечо, словно наказывая за недоверчивость, но затем предельно честно ответил, посмотрев мне прямо в глаза:

— Просто надоело, что мы с тобой уже который месяц вокруг да около ходим. Смотрим, облизываемся, ждем непонятно чего. А сейчас сам туман заставляет поторопиться с решениями.

Хотела возразить, что еще в сомнениях, что мне туман ничего не говорит и не заставляет, но хитрый туманник прекратил разговоры самым коварным образом: приподнял меня и вынудил принять его целиком и разом. Несмотря на легкую саднящую боль, стонала я от наслаждения. Точно одержимый!

Оладушки по рецепту моей бабушки получились пышными и румяными, к ним я выставила воздушную аппетитную сметану и варенье. Из кружек с горячим черным кофе для Доминика и моим ягодным чаем поднимался пар. На душе было легко и радостно, а когда Доминик, подкравшись сзади, обнял меня и осыпал короткими поцелуями от макушки до ключицы, вызвав толпу мурашек, я счастливо улыбалась.

Наше первое утро! После нашей первой ночи! В голове пока не укладывалось столько всего. А еще царил полный хаос из эмоций и чувств, главным из которых было — люблю!

Отпустить торопившегося на службу Доминика без завтрака я отказалась, предложив принять душ и поесть у меня, а после зайти к себе домой. И теперь, глядя на мужчину, с большим удовольствием поглощающего один золотистый блинчик за другим, вспомнила:

— Я не смогу переехать к тебе прямо сейчас, мне тоже на работу.

— Эва, я переоденусь и занесу тебе вторую пару ключей с охранкой, сразу после работы иди ко мне. Вещами займемся вместе, — с набитым ртом пробурчал он.

Подперев ладонью щеку, я с улыбкой посмотрела на шелона и не удержалась, чтобы не задать провокационный вопрос:

— А мне нужно много вещей забирать?

Он оторвался от поглощения явно пришедшихся по вкусу оладий, ответил мне внимательным взглядом и сказал, будто бы речь шла о сущей ерунде:

— Захватим побольше… давай все. Вдруг что-то срочно понадобится, а под рукой нет.

— Мы же соседи, всегда можно сбегать.

— Нет! — категорично отрезал он. — Пока не выясним, что за проклятый туман тебе звонит по ночам и цветы под дверями оставляет, одна сюда ни ногой. Пообещай!

Я замерла, потерянно вытаращившись на шелона. Он глубоко вздохнул и продолжил мягко, спокойно убеждать:

— Эва, поверь, я сталкивался со многим де… злом, лучше проверить, перепроверить и уже тогда расслабляться.

— Не зря тебя Шалун параноиком назвал.

— Не верь ему! — тоже усмехнулся Доминик. — У него за каждым словом скрывается несколько значений.

— Ник, а ты сам ему веришь?

— Всех, кому я доверяю, ты видела на пикнике в субботу, — спокойно ответил шелон, продолжив сметать оладьи с тарелки. С очень большой тарелки. — И еще, запомни наизусть мой рабочий телефон. В случае чего — звони. Если меня не будет на месте, скажи, что это важная информация для Ресса, и оставь координаты, как с тобой связаться.

— Мы будто в шпионские игры играем, — вздохнула я.

Доминик сыто откинулся на спинку стула и допил кофе.

— Может быть, но я предпочитаю, чтобы мои фигуры на доске всегда были на шаг впереди и нападали, а не защищались.