же, на улице, валялся мой чемодан… Все фотографии содраны со стен и раскиданы вперемешку с моей одеждой.

– Что это? – я вытаращила глаза и не могла поверить в происходящее.

Медленно, даже, как бы осторожно, я вышла на улицу и увидела, как Дик уже совершенно пьяный сидит на веранде с Кирюшкой и что-то весело болтает. Вокруг стола валяется несколько пустых банок из-под пива, а сам стол уставлен всякими вкусностями, и Кирюха с радостным выражением лица уплетает все это.

– Дик, что происходит? Почему все мои вещи выброшены? – совершенно ошарашенная спросила я.

– А-а-а-а, вот она, проститутка! Проснулась! – сквозь зубы зашипел муж. – Вот, посмотри на нее, мой дорогой сынок. Твоя мать проститутка! Она хочет купальник, как у шлюхи!

Я подскочила и ударила Дика по губам. Он немного опешил, поднял «домиком» брови, надулся будто от обиды и уже гораздо тише, но все равно продолжил свое грязное выступление.

Я ушла на кухню и села на краешек стула. Все тело сжалось в маленький комок, и глаза смотрели в одну точку. Я была в шоке! Я совершенно не понимала, что происходит и что теперь делать?

Немного успокаивало то, что Дик любит и не обижает ребенка. Да и конечно очень важным было то, что Кирилл не понимал почти ничего, что произносилось этим мерзким чудовищем.

– Что делать? Что делать? – спрашивала я сама себя и, так и оставаясь сидеть на краешке стула, курила, курила, курила… – Что же делать?

В голове все это не укладывалось!

Я не знаю, сколько прошло времени, наверное пара часов, когда Дик вдруг ввалился на кухню с распростертыми руками и слезами в опухших красных глазах.

– О, моя дорогая! Последняя любовь моей жизни! Скажи мне, что я не прав и ты не проститутка! Прости меня! Прости! Пообещай, что ты не бросишь меня! – это пьяное и уродское существо набросилось на меня с объятиями, поцелуями и рыданиями.

Я отворачивалась, как могла, а он слюнявил мою шею, плечи, руки… Потом он упал на колени и крепко схватил меня за ноги.

Я вырывалась, отталкивала его, но он был такой сильный!

Тут в кухню забежал Кирюшка и вытаращил от страха глаза. Я сдалась. Я не хотела пугать ребенка и начала просить Дика подняться с колен. Я сказала, что конечно прощаю его и тоже очень люблю, и никогда не оставлю его.

Тогда он счастливо вскочил и побежал собирать мою одежду и фотографии, и все это потащил обратно в нашу спальню!

Вот так!

Именно с того дня наша жизнь резко изменилась. Дик напивался почти каждый день. Его утро начиналось, как всегда с приготовления завтрака, а в процессе работы он уже начинал пить пиво. То есть к обеду, частенько, он уже был пьян. Если иногда он и держался, оставаясь днем трезвым, то к вечеру он напивался еще сильнее прежнего.

Его настроение было очень предсказуемым: если я окружала его вниманием, то он оставался спокойным, добрым и веселым, но если же, вдруг, он начинал сомневаться в моей искренности, можно было ожидать чего угодно!

В доказательство моей великой любви, я конечно должна была уступать и потакать всем его омерзительным желаниям. Если же я отнекивалась, он устраивал страшные скандалы, выбрасывал мои вещи или выталкивал меня саму, ночью на улицу… Потом, через какое-то время, выходил и звал обратно со слезами на глазах, приговаривая, что я сама виновата! Зачем я отвергала его любовь, ведь по-настоящему любящие жены себя так не ведут? Ну, а если я притворялась таковой, моя ночь превращалась в ад.

Женщины, которые когда-либо имели дело вот с таким пьяным животным, поймут, о чем я говорю…

Чтобы поубавить его любовную прыть, я начала толочь в порошок снотворные таблетки, которые привезла с собой из Петербурга и вечерами подсыпала это в баночку с пивом, когда он отлучался в туалет или еще куда-нибудь. Тысячу раз я поблагодарила Небо за то, что у меня вообще появилась эта идея, взять снотворное с собой. Обычно, допивая эту баночку с волшебным напитком, уже через несколько минут он брел в спальню, падал на кровать и спокойно засыпал.

Мы жили в Австралии всего около месяца.

В какой-то день я не смогла подсыпать ему снотворное, и он, как обычно, находясь в совершенно свинском состоянии, начал требовать любви и ласки. Я не выдержала и оттолкнула его руки. Его реакция была моментальной! С бешеной скоростью его кулак прилетел мне в лицо! Он избил меня!!!

Я плохо помню подробности той ночи потому, что находилась в совершенном шоке от происходящего. В моей жизни никто и никогда не смел поднять на меня руку, а тут это мерзкое чудовище! Он бил меня так сильно, а потом схватил за шею и вышвырнул меня из спальни.

Я прошу прощения, но мне снова трудно писать! Опять выдавливаю из себя по одному слову и стараюсь слепить предложения. Я пытаюсь обрисовать все эмоции и чувства, хочу снова увидеть ту картинку, но мой мозг, как такое уже случалось, блокирует это и не дает мне возможность представить ту жуткую историю в подробностях. Будто бы все это происходило не со мной.

Как же это хорошо, что у меня такой заботливый мозг!

Ну, что ж, буду действовать, как и раньше: равнодушно и без эмоциональных подробностей я просто расскажу тебе то, что происходило дальше.

На утро после избиения все тело болело, лицо было сплошным синяком и в голове страшный туман, холод и оцепенение.

Испугавшись своего поступка, Дик снова заливался слезами.

Кстати, слезами он заливался довольно часто, находясь в своем обычном состоянии алкогольного бессознания. Конечно в тот раз Дик боялся, что меня увидят соседи, друзья или помощники. Может быть он боялся, что я заявлю в полицию…

Ты спросишь: а почему же, действительно, я не обратилась в полицию? Почему не пожаловалась жильцам того дома, приятелям или помощникам Дика? Почему я не потребовала у мужа поменять билеты и не вернулась срочно на Родину?

Я объясню… Если бы я обратилась в полицию, они конечно бы помогли мне… уехать!

Понимаешь? Они бы помогли мне вернуться домой и все! Помнишь, в то время я же находилась в Австралии всего лишь по туристической визе! А до получения «визы жены» оставалось еще около шести месяцев!

Я не простила бы себя никогда, если бы сдалась так сразу! Мне нельзя было сдаваться! Мне нужно было дождаться эту чертову «визу жены»! Я знала, что если я сейчас все брошу, мне