Виктор Иваненко:

– А мы обзваниваем все структуры, гонцов рассылаем. Налаживаем систему информирования о происходящем.

Геннадий Бурбулис:

– Я убежден, что деятельность комитета государственной безопасности России, к тому времени еще не совсем структурированного, и генерала Иваненко были определяющими в эти трагические дни и часы. Я видел, насколько тонко, последовательно и адресно действовали он и его помощники. Они включили те самые личные отношения, которые складываются в этой среде. Она всегда конкурентна. Но одновременно это среда с развитой солидарностью. Не важно, кто утром девятнадцатого оказался в какой номенклатурной системе. Люди сохранили человеческие отношения и не пренебрегали этими переговорами – с переживаниями, с прямыми или косвенными подсказками друг другу, что и как делать. Иваненко круглосуточно говорил с сослуживцами: Вася, Леша, я тебя прошу, воздержись… Российский КГБ помог нейтрализовать опасные, может быть, даже отчаянные попытки военного решения.

Виктор Иваненко:

– В ночь с 19 на 20 августа прикорнуть не удалось. Пытался поспать, но не получилось – звонки, звонки, звонки. Начинается 20 августа. Обстановка ухудшается.

20 августа митинг перед Белым домом продолжался пять часов. Выступили Ельцин и Руцкой. У Белого дома собрались самые разные люди. Стояли и совсем странные, искатели приключений, пьяные. Но абсолютное большинство составляли люди, искренне не желавшие поворота назад. Они были возмущены попыткой решить судьбу страны без их участия. Стянулось немало людей с оружием – омоновцы, милиционеры, бывшие «афганцы».

В дни событий в здании находилось примерно двести сорок депутатов и с ними две сотни сотрудников аппарата Верховного Совета. Они выступали, писали и раздавали листовки. Их развозили по аэродромам и просили летчиков взять с собой. Депутаты звонили в свои округа и рассказывали, что происходит. Часть депутатов разъехалась по воинским частям – в училище имени Верховного Совета РСФСР, дивизию имени Дзержинского, батальон и полк связи в Сокольниках, в спецназ, стоявший в Теплом Стане. При этом сознавали, что в любую минуту Белый дом может быть захвачен.

Подготовка к штурму Белого дома шла. Крючков и Язов приказали своим заместителям Агееву и Ачалову подготовить к концу дня 20 августа план захвата Белого дома. Операция получила кодовое наименование «Гром». Штурм назначили на три часа ночи 21 августа.

Генерал Варенников, вернувшийся из Киева, распорядился выделить для атаки Белого дома три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов. Войска должны были рассеять толпу, подавить сопротивление, а бойцы «Альфы» захватить здание.

В шесть вечера по громкой связи Белого дома передали, что ночью возможен штурм Белого дома. Всех женщин попросили покинуть здание. Однако люди не расходились.

– Я участвовал в этих событиях, – вспоминал замечательный артист Лев Константинович Дуров. – Горжусь медалью «Защитник Отечества», а главное – дюралевым крестиком, который мне вручили чуть ли не сразу в конце августа. И сегодня я не отказываюсь от этого, одного из важнейших поступков в моей жизни.

Когда раздались выстрелы и в Белом доме решили, что штурм начался, охрана увела Ельцина в бункер. Под Белым домом располагался подвал, даже скорее бомбоубежище с запасом воды и заботливо припасенными противогазами. На случай войны под землей были устроены кабинеты руководителей Верховного Совета.

Помощник президента Лев Суханов вспоминал:

«Мы спустились в подземные этажи, о которых я даже не подозревал. На каждом шагу встречались вооруженные люди. Мы долго шли лабиринтами коридоров и переходов, пока не оказались в просторном помещении с большими коваными дверями, похожими на створки шлюза. В этом помещении мы увидели нашего президента, там же были вице-мэр Москвы Лужков и мэр Попов.

На экстренный случай рассматривался уход через один из тоннелей, который выходил на пустырь, недалеко от Краснопресненской набережной. По нему уже прошли телохранители Ельцина, выяснили, что делается наверху, и установили постоянное дежурство. Это на случай катастрофы».

Ночью стали поступать сообщения, что к зданию выдвигаются танки и танкисты отказываются разговаривать с депутатами. В половине второго ночи секретарь президиума Верховного Совета России Сергей Александрович Филатов позвонил президенту Казахстана Назарбаеву. Его подняли с постели.

Филатов сказал ему, что стреляют уже рядом с Белым домом и он должен вмешаться. Назарбаев подробно расспросил, что происходит. Президенту Казахстана звонил Крючков. Председатель КГБ сообщил: «Горбачев находится в Крыму в крайне тяжелом физическом состоянии, абсолютно не способен руководить государством и согласен с принятыми решениями».

Назарбаев обещал связаться с Кремлем. И действительно через некоторое время перезвонил: формальный глава ГКЧП Янаев дал ему клятвенное обещание, что крови не будет. Никто Янаеву особенно не поверил. Но к утру стало ясно, что штурма не будет.

Сидеть в бункере стало невмоготу, поднялись наверх. 21 августа – день рождения Елены, старшей дочери Бориса Николаевича. Он позвонил ей в пять утра, поздравил, сказал виновато:

– Извини, на этот раз не подарил тебе никакого подарка.

С военной точки зрения захватить Белый дом было бы, наверное, не так уж сложно. Мешали люди, которые дежурили возле здания день и ночь. Чтобы добраться до Ельцина, их надо было перестрелять – на это ГКЧП не решился. Виктор Иваненко:

– Сейчас как только не пытаются представить путч: кукольный, оперетка… А тогда информация шла очень тревожная. О том, что на три часа ночи назначен штурм Белого дома. Что приказ отдан группе «Альфа» и группе «Беркут». Спецназ КГБ пойдет и очистит Белый дом… О том, что в Московском управлении КГБ создается фильтрационный пункт, куда доставят арестованных защитников Белого дома и российское руководство. Для фильтрации: кого предупредить и домой отпустить, а кого в Лефортово.

Генерал Калинин, назначенный комендантом Москвы, подписал приказ № 2 о разделении Москвы на комендантские районы и с 23 часов 20 августа ввел комендантский час.

Вот тогда председатель КГБ России услышал от одного из коллег прямую угрозу:

– Иваненко, тебя же расстреляют.

20 августа командир спецназа внешней разведки полковник Борис Петрович Бесков доложил своему непосредственному начальнику генерал-лейтенанту Шебаршину, что проведена рекогносцировка Белого дома. Вывод: попытка штурма – бессмысленная авантюра.

Борис Бесков служил в Афганистане, работал в представительстве КГБ в ГДР. В январе 1991 года принял под командование Особый учебный центр (подчиненный 1-му главному управлению), неофициальное название – Группа специального назначения «Вымпел».

Тем не менее в кабинете Агеева по-прежнему обсуждалась идея штурма здания Верховного Совета России. Шебаршин связался с Крючковым и попросил отказаться от этой затеи. Начальник разведки записал, как шел разговор с председателем КГБ.