Голова трафора покачивалась над кронами пальм. Его заметили – это было ясно по смолкнувшим голосам и детским крикам, тут же сменившимся возгласами восторга. К тропинке начал сбегаться народ, терукси и люди с Пограничных Миров глазели на жирафа в изумлении, кто-то из более сведущих пытался объяснить, что такие звери водятся на Земле или, возможно, на планете Африка. Толпа росла, шум сделался оглушительным, в воздух вспорхнули видеокамеры, малыши карабкались на плечи взрослых, ребятишки постарше протягивали трафору розовые гондванские бананы. Мозг задрожал, съежился, его огромное тело пошло складками, шея пригнулась к земле. Наконец он сунул голову под мышку Ивара и в ужасе прошептал:

– Ньюри консул, что им нужно? Распорядитель сказал, что я – чудовище… Эти люди хотят меня прикончить?

– Нет, они радуются. – Тревельян коснулся жирафьих рожек. – Они проявляют симпатию, о которой я тебе говорил. Многие, особенно дети, никогда не видели такого зверя.

– Это не повод, чтобы совать мне под нос переспелые фрукты, – буркнул трафор и вновь задрал голову на недосягаемую высоту.

Миновав бунгало, кабачки и бассейны, распорядитель свернул к лесу. Тревельян удивился – обычно ему предлагали хижину под пальмами или скромный номер в одной из башен Брасерии. Дождавшись, когда отстанет толпа любопытных, он притронулся к плечу Борхадша и спросил:

– Куда мы идем, друг мой? Разве мое бунгало не на этом берегу?

– Для консула есть более достойное жилище, – промолвил терукси, делая изящный жест правой рукой, а левую простирая к Тревельяну. – Вот оно! Вилла «Утренняя свежесть», украшение Брасерии!

Впереди, над темно-зелеными кронами, что-то переливалось и поблескивало. Приблизившись, Тревельян узнал похожие на огромные зонтики деревья хтаа с Роона, одной из планет Гаммы Молота. Они росли плотным широким кольцом, их мощные ветви переплетались в вышине, пространство между стволами закрывал пестрый занавес лиан. Борхадш раздвинул плети, покрытые листьями и крупными лиловыми цветами, и пришедшие очутились на площадке внутри древесного кольца. Посреди нее высился замок лоона эо – разумеется, миниатюрная копия, но столь же прекрасная, как дворцы на Тинтахе и Данвейте. Замок, отлитый из нетускнеющего серебра, словно явился из сказки. Шесть башенок с хрустальными окнами и тонкими шпилями тянулись к небу, обрамляя центральную часть в форме шестигранника; вдоль второго этажа шел балкон, его поддерживали изящные, хрупкие на вид колонны, и за их шеренгой виднелись врата с узором из серебряных прутьев. К ним вела лестница с пологими ступеньками, и с одной ее стороны журчал и пел фонтан, а с другой – стояло изваяние: четыре фигурки, четыре лоона эо разных полов, взявшись за руки, плясали в тишине и безмолвии нескончаемый танец.

Этот монумент – тоже, конечно, копия – был Ивару знаком: он видел его в Посольском Куполе[46]лоона эо и в других местах и даже догадывался о сакральном смысле статуй. В древности, когда эти затворники еще странствовали среди звезд, пляшущие фигурки были знаком их присутствия на той или другой планете. «Здесь их поставили люди, но кто знает?.. – думал Тревельян, – возможно, лоона эо прилетали на Гондвану и приготовили для себя этот чудесный мир. Приготовили, а потом забросили, решив вернуться навсегда в свои космические поселения».

Борхадш прервал мысли Ивара, сообщив с радушной улыбкой:

– Вот жилище для самых уважаемых гостей. Я пребываю в твердой надежде, что вы еще не раз почтите его своим драгоценным присутствием.

– Возможно, – сказал Тревельян, озираясь, – возможно. Мне тут нравится.

Они вступили в просторный холл. Его стены и потолок украшало мозаичное панно, изображавшее зеленые стебли тростника с длинными широкими листьями. Казалось, что люди, уменьшившись внезапно до крохотных размеров, попали в заросли густой травы.

– Слева – трапезная и кухня, справа – бассейн для омовений, – пояснил распорядитель. – Опочивальня и ваш кабинет на втором этаже, на третьем – гостевые покои, если вам будет угодно пригласить друзей. Или подруг, – добавил терукси, немного подумав.

– А что в башенках? – полюбопытствовал Тревельян.

– Гравилифты, и наверху – обзорные площадки. Восхищающий вид на море, пляжи и Брасерию. Если пожелаете разглядеть что-нибудь поближе, на каждой площадке есть телескопический инверсор.

– Замечательно! Сегодня я искупаюсь, пообедаю и снова искупаюсь, а завтра… – Ивар поднял глаза к потолку, где скрещивались зеленые листья, – завтра – в лес! Возьму авиетку и доберусь до гор.

– Авиетка, флаер и наземный глайдер – на стоянке позади дома, – уточнил Борхадш. – Но почтительно прошу: будьте осторожны в горах и в лесу предгорий. Говорят, тигровые коты размножились сверх всякой меры. В Лиловых Зорях им уже мало места, спустились в лес, поедают свинозайцев и рогатых сусликов, даже бобров. На людей не нападают, однако…

– Не беспокойтесь, друг мой. На всякого тигрового кота найдется настоящий тигр, – молвил Тревельян, хлопнув трафора по мускулистой шее. – Ну, почти настоящий. Если угодно, будет у нас крокодил, лев или медведь. Не пропадем!

– Тогда я в спокойствии, достойный консул. Желаю хорошего отдыха.

С этими словами Борхадш Келдаим удалился, а Тревельян начал отдыхать. Правда, его планы несколько изменились: посетив пляж и искупавшись, он решил повременить с лесной прогулкой. Рядом с синими морскими волнами было столько соблазнов! Особенно после мерзкой планетки Ку и ее нелюбезных обитателей! Здесь же бродили длинноногие девушки в бикини, а иные и вовсе нагишом, разрисованные водостойкими красками под наяд или русалок; те, что родились на Марсе, были грациозны и хрупки, барышни с Ваала – изобильны плотью, женщины знойной Киренаики – смуглы, а прочие, с Земли, Центавра, Новой Эллады и с сотни других миров, тоже являли столь чудное разнообразие, что облик очаровательной Жанны Брингар окончательно померк в памяти Ивара.

Конечно, здесь были и другие мужчины приятной внешности, были красавцы-терукси и горделивые кни’лина, но притягательность консула ФРИК являлась фактом, не подлежащим сомнению. Купаясь в море, Тревельян заметил, что за ним плывет десяток наяд и русалок, и впятеро больше глазеют на него с яхт, катамаранов и даже с зависших в воздухе флаеров. Похоже, весть о его появлении всколыхнула Брасерию – во всяком случае, ее женскую половину.

Покинув теплые ласковые воды, он вернудся в свой шезлонг – как и прежде, под взорами целой стайки девушек. Правда, они не спешили знакомиться – пять или шесть красавиц уселись поблизости в изящных позах, другие, стреляя глазками, гуляли вдоль берега или кружили около шезлонга. В свой черед Ивар разглядывал их, пытаясь угадать возраст темнокожей брюнетки и зеленоглазой нимфы с рыжими кудрями. Трудная задача! Волновая медицина творила чудеса: в пятьдесят можно было выглядеть на семнадцать, отрастить волосы до пят, изменить цвет глаз и обзавестись бархатной кожей любого оттенка. Тревельян же, помня о своих годах (ближе к сорока, чем к тридцати), уже не увлекался юными девицами, предпочитая женщин постарше и поумнее. Брюнетка, судя по уверенным движениям и взгляду, могла быть его ровесницей, а вот рыжая?.. Ничего не скажешь, хороша, но глазки наивные, решил Ивар и уже собрался знакомиться с брюнеткой, но тут из ближнего бара вышла девушка и направилась прямиком к нему. Вслед за нею плыл по воздуху поднос с напитками. На девушке были синяя юбка до середины бедра и синий топик, с плеча свисал чехол с биноклем, большим и довольно тяжелым, как показалось Тревельяну.