И скандалящая парочка снова уставилась друг на друга, словно прикидывая, как сподручнее друг друга уничтожать будет.

— Выставил бы ты, Александр, их обоих за порог на время — посоветовал мне Вавила Силыч, который, оказывается, тоже тут присутствовал. Я его как-то даже сразу и не заметил — Чтобы от безделья да с жиру не бесились.

— Хорошая мысль — согласился с ним я — Все, надоело. Давай, вон того мохнатого забирай к себе денька и гоняй как сидорову козу. Для начала на неделю, а там поглядим.

— Так тебе и надо, кудлатый! — зло улыбнулась Жанна. Родька уставился на меня, в его круглых глазах явно читалось: «Как же так, хозяин? Ведь я же… А ты…».

— Ты тоже свое получишь — заверил я девушку — Даже не сомневайся. Только для начала я вот что хочу выяснить — из-за чего весь сыр-бор?

Родька зло глянул на свою противницу, та ответила тем же.

— Это наш спор — наконец произнесла Жанна — Мы сами разберемся.

— Свои собаки грызутся — чужая не влазь — неожиданно поддержал их Вавила Силыч, несомненно бывший в курсе причины конфликта — Ну, может, тут это не совсем верно, но поверь, Александр, так оно и есть. Что до обалдуя твоего — заберу и «спасибо» скажу. У нас в доме плановая замена труб как раз начинается, так что он без дела сидеть не станет. Кстати! Ты имей в виду — послезавтра горячую воду отключают на две недели, так что помойся, постирайся и так далее. Объявление на подъезде седьмицу уже висит, только ты его, небось, не читал?

— Все у нас хорошо, но вот эта старая добрая традиция воду летом отключать вымораживает, конечно — проворчал я.

— Надо — развел руками подъездный — Деды ваши так жили, отцы, и вы, стало быть, терпите. Сам же говоришь — традиция. Родион, давай, пошли со мной. Я тебя сейчас к Потапычу отведу, он как раз в подвал отправился трубы постукивать. При нем побудешь покуда, а после решим, куда тебя после приткнуть.

— Давай-давай — ангельским голоском буквально пропела Жанна, а после помахала Родьке ручкой — Все как ты любишь — темно, тихо и едой пахнет. Правда, той, которую уже кто-то ел, но это не так важно.

Ничего ей на это Родька не ответил. Он уходил гордо, печатая шаг мохнатыми лапами. И только раз на меня глянул, без злости, скорее — укоризненно. По всему выходило, что в этот самый момент я должен был понять, как ошибся и восстановить справедливость.

Но не сложилось, и отравился мой слуга, солнцем палимый, ветром гонимый приносить пользу обществу на ниве коммунального хозяйства. Что до Жанны — она, прекрасно понимая, что следующая в очереди на раздачу памятных подарков, прострекотала что-то вроде «ой, я тут вспомнила!» и покинула квартиру, после чего в той установились тишина. То, чего тут так давно не было.

Я поблаженствовал минут двадцать в это идиллии, после чего отправился на кухню, в надежде закрепить прекрасное настроение чем-нибудь эдаким, с большим количеством калорий и желательно жареным.

Фиг! Холодильник был пуст, прямо как в те времена, когда я работал в банке. Но даже тогда в белоснежной ледяной пустыне встречались кетчуповые вкрапления и зеленые островки замерзшего насмерть укропа. А тут — прямо белое безмолвие какое-то. Эта мохнатая прорва даже кубики «Магги» сгрызла.

Господи, вот куда в него лезет, а?

Я закрыл дверцу холодильника, подумав о том, что в случившемся, между прочим, можно узреть руку судьбы. Возможно, высший разум таким образом дает мне понять, что недавнее решение наведаться к Абрагиму и через него попробовать достучаться до загадочного Хранителя кладов не лишено смысла. Мало того — он тот единственный шанс, который остался у Бэллы. Ещё, конечно, есть кабальный и очень грязный вариант, в котором участвует Марфа и неведомая мне девчонка, обреченная на смерть ради того, чтобы жила сестра Ряжской, но я в это болото не полезу. Это как раз тот случай с коготком и пропавшей птичкой из сокровищницы народного фольклора. Мне он не подходит.

Хотя и тут, конечно, «нет» куда больше, чем «да». Велика вероятность того, что Хранитель пошлет меня куда подальше сразу, без всяких встреч. Ну, вот неинтересен я ему ни с какого ракурса. Может случиться по-другому, но ровно с тем же результатом — из уважения к Абрагиму он меня выслушает, и пошлет только после беседы.

И я на это ни разу не обижусь, поскольку понимаю, что предложение мое весьма и весьма сомнительно. Что я, по сути, могу сказать этому парню? Приятель, где-то в Подмосковье есть лес, в котором закопан ящик, а в нем лежит мандрагыр, который мне нужен. Поехали, откопаем?

Бред?

Бред. Ну вот ни разу не серьезное деловое предложение. Ему этот мандрагыр, скорее всего в хрен не впился, а что до денег, которые я ему могу предложить в качестве оплаты за услугу — так у него их, небось, куры не клюют. С такой-то специализацией!

А ведь помимо всего прочего, мы с ним ещё и потенциальные враги. Именно на этого Валеру меня науськивает Морана. Это же он слуга Великого Полоза. И, по-хорошему, я его убить должен. Мало того — уверен, что с другой стороны идет точно такая же накачка, только в роли главной вражины там фигурирую я.

Успокаивает одно — все, с кем я беседовал о Швецове, сходятся в единой точке — характер у этого парня сложный, но при этом в разумности ему не отказать. То есть можно надеяться на то, что он все же предпочтет сначала поговорить, и только после начинать войну.

Хотя мне вообще непонятно, почему мы с этим парнем должны не любить, или, тем более, уничтожать друг друга во славу существ, которые в нашем технологичном и продвинутом сегодня стали тем, что называется фольклор. Потому лично я на тропу войны вставать точно не собираюсь, даже если этот Валера меня нафиг пошлет. Защищаться, если что — да, стану, но орать: «Морана рулит, Полоз отстой!» не буду по любому. И пусть обитательница Нави хоть сколько обижается.

Тем более, что Полоз на самом деле не отстой. Жуть жуткая — да, крайне неприятное существо — тоже. Но не отстой. Достойного врага следует уважать даже тогда, когда он занес топор над твоей шеей.

Я глянул на часы. Утро уже, пожалуй, кончилось, но день пока не начался. Не знаю, есть ли у заведения Абрагима документально зафиксированные часы работы, но, полагаю, вряд ли оно открывается раньше того часа, чем солнце как следует пригреет город. Потому лучше я туда отправлюсь чуть попозже, где-то в полдень. А что есть хочется — так потерплю. Ничего страшного в этом нет. Вон, чайку попью и заодно попробую выяснить — кто же такой Николишин, о котором упомянул безвестный респондент в мортирологической ветке форума, посвященного памяти художника Серебряного?

Уже через пять минут я понял, что задача мне досталась не такая уж простая. Нет, я прекрасно понимал, что Николишиных на свете немало, но не подозревал, что настолько. Вроде бы не Иванов и не Петров, однако же вот — тут тебе и хоккеист, и ботаник, и жертва культа личности, и таксидермист. В ассортименте, так сказать.

А вот художника такого нет, что примечательно. Вернее, есть несколько, но они явно никак с покойным Матвеем не связаны, где-то в силу возраста, где-то в силу территориальных моментов. Речь шла о некоей студии, которая почти наверняка находится в Москве или области. Ну, вряд ли Серебряный всякий раз ездил куда-нибудь в Квебек, чтобы пообщаться этим самым Николишиным?