Новая атака началась в 17 часов. Артиллерию противника снова подавила наша авиация, и снова не обошлось без потерь. Смирнов видел, как упало несколько наших самолетов. Однако и наша артиллерия помочь не смогла – артдивизионы израсходовали почти весь боезапас за сегодняшний день.

Поэтому дошло до того, что в бой пришлось вступить стрелковым взводам прикрытия. Их позиции были выдвинуты перед танками метров на двести вперед. Отметились их гранатометчики, довольно метко поражавшие танки, прорвавшиеся сквозь огонь. Немецкие наводчики отличились попаданием в башни ПТ и БМП. Погибли оба командира танков ПТ-76. ПТ и две БМП с пробитыми башнями своим ходом ушли на последнюю линию обороны у моста. Количество попаданий в Т-44 и самоходки уже никто не считал. Лобовая броня держала выстрелы немецких танковых орудий, а во фланг зайти противнику никак не удавалось. Однако после этого боя стало ясно, что в одиннадцать орудийных стволов шестикилометровый фронт не удержать. Остатки засад левого фланга плацдарма отступили на рубеж населенный пункт Островите – озеро Повес – деревни Пульвесь – Подлесе и Дуже-Весло с протяженностью фронта около пяти километров, из которых естественным препятствием для противника было почти километр водной глади озера. На главном направлении – шоссе Ноенбург – Коленя-Островицкая, прикрывая левый фланг наших подразделений, обороняющих Коленя-Островицкую, встал взвод Смирнова. По прямой от их позиций до обороняемого моста оставалось восемь километров.

Прибыла еще рота подкрепления. Как передал прибывший командир запасного батальона, это было последнее подкрепление. Посадочные площадки уже находились под артиллерийским огнем противника.

Однако оптимизма добавляло, что в минуты затишья стала слышна стрельба с восточного берега Вислы, накатывающаяся с юга. К ним на помощь рвалась Четвертая мотострелковая дивизия Корпуса. Но эту стрельбу слышали и немцы. И немецкое командование отчетливо осознавало, что если не успеть прорваться к мосту и хотя бы его не взорвать, то дивизия переправится на левый берег Вислы, и тогда уже ничего не изменить. Советский фронт катился к правому берегу реки, и передовые части наступающих русских корпусов находились уже в суточном переходе от захваченного плацдарма. А это значило, что не только остатки войск Группы армий «Центр» обречены на уничтожение, но и русские получают второй стратегический плацдарм на левом берегу Вислы севернее Варшавы.

К ночи остатки засад отступили на батальонный рубеж обороны с фронтом километров в семь. Смирнов занимал позицию на левом фланге обороны, отступив от железнодорожного полотна примерно на километр и заняв оборону в маленькой деревушке Опалене на северном берегу безымянной речушки. До моста оставалось два километра. Оборона уплотнилась и, вместо выбывшей в ходе сегодняшних боев бронетехники, усилилась двенадцатью стволами противотанковых и зенитных трофейных пушек с большим боезапасом. Ночью немцы не атаковали, но спать старались не давать. Хотя экипажам было все равно – измученные трехдневным отсутствием сна они могли спать в любых условиях. Поднять их можно было только командой «К бою!». Дисциплина сказывалась.

Поэтому в 7 утра немцы пошли в решающую, самую отчаянную атаку одновременно против всего фронта обороны плацдарма.

Танковые орудия стреляли с максимальной скоростью. Наводчик уже давно перестал восклицать после каждого удачного попадания. Вытяжные вентиляторы не справлялись с пороховым дымом. Все дно боевого отделения танка было завалено стреляными, дымящимися снарядными гильзами. От обилия ударов болванок по броне и отлетающей от этого окалины брони у всех в башне лица были в крови. Все оглохли и общались между собой с помощью рук и ног.

Когда Смирнов заметил, что немецкая пехота, на которую танкистам просто не было времени обратить внимание, вышла к позициям нашей пехоты на дистанцию гранатного броска, понял, после того как те сомнут пехоту, наступит и его черед умирать.

И тогда он дал команду атаковать. Три «сорокчетверки» в пятнах разрывов на броне и вмятин от вражеских снарядов, поднимая шлейф пыли, устремились на противника, кося немецкую пехоту из спаренных пулеметов. Экипажи чувствовали себя сидящими внутри барабана – количество ударов по броне как минимум удвоилось. Сергей оглядел в перископ поле боя. Сзади, вслед танкам, в контратаку поднялась наша пехота. То, что от нее осталось. Слева, из-за озера выползла СУ-152 и, плюнув выстрелом, поддержала атаку, медленно разгоняясь вдоль дороги. За ней тоже бежала наша пехота.

Танк Смирнова шел первым и первым был подбит.

Удар! Рывок! И танк, повернувшись влево, остановился.

– Левая гусеница! Разулись! – прокричал Иван.

– Наводчик! Механик! К машине! – отозвался Смирнов, беря управление орудием на себя. Взвыли электромоторы, разворачивая башню на противника. Или им повезло, или все же Иван успел среагировать на обрыв гусеницы, но танк не развернуло бортом к противнику. Он стоял, развернувшись влево на 45 градусов относительно оси движения, и это давало надежду, что их слабая бортовая броня сможет выдержать снаряды, находясь под таким углом. А вот второму танку его взвода не повезло – после разрыва гусеницы его развернуло левым бортом, и почти сразу ему попали в двигатель. Танк загорелся. Третий последний танк взвода, обойдя горящего товарища, встал между ним и врагом, давая экипажу шанс на эвакуацию из подбитой машины. Все это Сергей успел увидеть, оглядывая в перископ поле боя и выбирая цель. После выстрела он увидел, что механик подожженной «сорокчетверки» мечется на моторном жалюзи, заливая горящий двигатель пеной огнетушителя.

Сергей выцеливал танки врага, выбирая наиболее опасные для себя и каждую секунду ожидая удара по броне, когда все для него закончится. Однако вместо этого он услышал удары кувалды. Выглянув из люка, он увидел, что его механик и наводчик меняют выбитые траки. Им в этом помогали трое пехотинцев, еще трое, заняв оборону с разных сторон, прикрывали их от немецкой пехоты. Хотя немецкая пехота – и Сергей это видел точно – побежала сразу, как на них понеслись русские танки. Задержавшись на мгновение, он еще раз взглянул на поле боя. Немецкие танки, пятясь назад, почему-то отступали. Причем башни их были повернуты влево относительно Смирнова. Посмотрев туда, Сергей увидел, что от реки немцев атакуют самоходки, ПТ-76 и БМП, стреляя с коротких остановок. Их атаку поддерживает редкая цепь пехоты. Смирнов связался по связи с командиром подразделения, оборонявшего их левый фланг. Тот сказал, что на другом берегу Вислы развернулся и поддержал их огнем во фланг противотанковый дивизион мотострелковой дивизии, и что танковый полк дивизии, идя в авангарде, наверняка уже переправляется через реку по удержанному мосту. Сергей, окрыленный этой новостью, заорал: «Живем!» – и послал вслед отступающим немцам два бронебойных снаряда. Не попал ни разу – дистанция была уже велика, но это его нисколько не огорчило. Через тридцать минут его танк снова был готов к бою. А через час остатки их подразделений поддержали атаку батальона «тридцатьчетверок» танкового полка 4-й Гвардейской МСД. Еще через час они вышли на позиции, на которых вчера утром приняли первый бой.

27 июня 1942 года.