Дэниел.

Дэниел излагал свои извинения и надежды в академическом контексте, но разговор о моем независимом исследовании, должно быть, был притворством. Конечно, были и другие возможные причины его холодности, но я быстро отбросила их, придерживаясь своей первоначальной интерпретации.

Я прибрала на столе, оставила несколько пометок для Жизель, а затем села перечитывать записку, которую надеялась передать Дэниелу сегодня. Это была своего рода расплата за его милую записку, которую он прислал мне в среду.

Дэниел,

Я не знаю, знаешь ли ты Сару Уотерс, но я читала ее книгу «Ночной дозор». Вчера я наткнулась на прекраснейший отрывок, в котором одна героиня выражает свою привязанность к кому-то, описывая нить, которая проходит между ними и терзает её сердце, когда они в разлуке.

Эта метафора идеально передает то, что я чувствую. Я скучаю по тебе, когда мы не вместе, но каким-то образом чувствую, что мы связаны. Надеюсь, ты чувствуешь то же самое.

— Твоя любовь

Целую

Я сунула записку в боковой карман сумочки, страшась идти в церковь Василия Блаженного на каблуках, но с нетерпением ожидая встречи с Дэниелом, несмотря на всю печальность предстоящего события.

Закрыв дверь на обеденный перерыв, я направилась прямиком в церковь. Джулия обещала занять для меня место, но, если к тому времени, как я приеду, служба уже начнется, мне придется сидеть в конце зала. Мои опасения рассеялись, как только я увидела, что в церковь вливается привычный поток людей. Обрадованная тем, что не опоздала, я дождалась своей очереди войти, а затем оглядела скамьи в поисках Джули.

Когда я заметила ее, мое внимание сразу же привлек человек, с которым она разговаривала. Дэниел. Он стоял в проходе, разодетый с иголочки, в темно-синем костюме, засунув руку в карман, и болтал с Джулией. Я сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом, прежде чем направиться к ним.

Дэниел в костюме и галстуке. Ничего особенного. Да, он красив, и да, он смотрит на часы, ожидая тебя, и посылает тебе непристойные эсэмэски, и когда он произносит твое имя, это звучит наполовину как вздох, наполовину как обещание, но сейчас все это не важно.

Другими словами, помни, зачем ты здесь.

Джулия скользнула на скамью как раз в тот момент, когда Дэниел поднял голову и увидел, что я приближаюсь. Его улыбка была едва заметной, и тепла в его глазах было достаточно, чтобы успокоить меня. Он был рад видеть меня так же, как и я его, несмотря на неприятные обстоятельства.

— Мы уже начали волноваться, что мой отец задержал тебя допоздна на работе, — сказал Дэниел, указывая на Джули, которая снимала пальто и устраивалась поудобнее.

— Вовсе нет. Надела неудобную обувь, не для прогулок, вот и все.

— Обри, присаживайся, — сказала Джулия, похлопав по скамейке рядом с собой.

Я протиснулась на скамью, осматривая ряды позади нас, и сняла пальто.

Помахала Шону и Винсу, которые сидели несколькими рядами дальше. Рядом с ними — Кара и Линдси. Я тоже подняла руку, чтобы поприветствовать их, но Кара сердито посмотрела на меня. Что ж, ладно. Я заняла свое место и положила пальто на колени.

— Отличное собрание, — сказал Дэниел.

— Это правда. Ничего удивительного. Она была такой милой, — сказала Джули.

— Итак, мисс Харпер сказала, что я могу посидеть здесь с тобой, — сказал Дэниел, указывая на скамейку рядом со мной. — Не возражаешь, если я протиснусь?

Не возражаешь? Ха!

— Конечно, нет, — сказала я. Я подвинулась, чтобы освободить ему место, хотя чем ближе я могла быть к нему, тем лучше.

В передней части церкви какой-то мужчина подошёл к трибуне и попросил всех занять свои места. Я приготовилась к тому, что должно было произойти, и услышала, как Джулия печально вздохнула рядом со мной. Рука Дэниела лежала на скамейке между нами. Я небрежно положила свою руку рядом с его, так как мое пальто скрывало наши ладони. Он протянул руку, чтобы накрыть мой мизинец своим, и я крепко сжала его, стараясь не вздыхать слишком громко.

Мужчина на трибуне представился как дядя Мэри — Бернард.

— Эй, это, должно быть, дядя Бернард, ушибленный Банко, — прошептала я Дэниелу. — Тот, который упал на поленницу в День благодарения.

— Думаю, ты права, — прошептал он в ответ.

Какой ужас. Каким-то образом, узнав эти маленькие подробности из истории Мэри, я почувствовала ещё большую жалость к её семье. Роль Бернарда, по-видимому, заключалась в том, чтобы представить различных ораторов и друзей Мэри, которые читали стихи и надгробные речи. Служба была прекрасной, чтение эмоциональным и очень трогательным. Когда две ее сестры встали, чтобы выступить, я крепко зажмурилась, благодарная за то, что вокруг нас все сморкаются. Я смешалась с шмыргающими носами скорбящих.

Время от времени Дэниел сжимал мой палец, и я сжимала его в ответ, этого легкого прикосновения было достаточно, чтобы утешить меня, хотя я была бы ещё счастливее, если бы могла положить голову ему на плечо, когда он успокаивающе обнимал меня.

После особенно эмоционального исполнения песни «Не стой у моей могилы и не плачь» в исполнении двоюродной сестры Мэри и хора Святого Майка я никак не могла сдержать слёз.

Я неохотно отпускаю палец Дэниела, лезу в сумочку за салфеткой и одновременно достаю сложенную записку, незаметно кладя ее под ладонь Дэниела. Он обхватил его рукой и положил листок бумаги в карман пиджака, ожидая, пока я закончу промокать глаза и нос салфеткой «Клинекс», а затем снова провел пальцем по моему под полой пальто.

В передней части церкви Бернард завершил службу, поблагодарив всех за то, что пришли, и, сделав несколько объявлений, одним из которых было приглашение на сбор средств на акцию «Матери против вождения в нетрезвом виде», которая состоится следующим вечером в Бреннан-холле. Это было «сухое» мероприятие с выступлениями местных групп. После этого последнего объявления служба закончилась, и люди начали вставать, одни обнимали своих друзей, другие собирали вещи, опустив головы, размышляя о страшной реальности того, что Мэри действительно больше нет.

— Прекрасная церемония, — сказал Дэниел. Он в последний раз нежно сжал мой палец, прежде чем убрать свою руку.

— Но грустная, — сказала Джулия, громко высморкавшись.

— Очень грустная, — сказал Дэниел. — Нам будет её не хватать. — Он жестом указал на группу профессоров, направлявшихся по центральному проходу к семье Мэри, и встал, застегивая пиджак. — Полагаю, мне следует подойти к профессору Брауну и выразить свои соболезнования Лэнгфордам. Спасибо, что позволили мне посидеть с вами.

— Не за что, — сказала Джули.

Я кивнула в знак согласия.

— Мы с Джулией оставим вас наедине. —