время повернуть назад, — протянул я, едва поспевая за Сиамом.

Увы, но с тем же успехом я мог попросить каменную стену подвинуться.

Сиам одержимо пер вперёд, и как бы я ни пытался его тормозить, все было тщетно. То ли дело было в моей скромной ауре Смерти, то ли в нетерпении самого Сиама.

По крайней мере он то и дело бормотал себе под нос что-то типа:

— Ну сейчас-то мы всем покажем… Учитель будет мной гордиться… Я докажу, что достоин…

И чем дольше я шел вместе с Сиамом, тем сильнее понимал, что у магика проблемы.

Во-первых, он то и дело поминал Самди Тэнебре Седьмого, и в эмоциях магика явно читалось желание оправдать возложенное на него доверие.

Я не психолог, но лично мне было очевидно, что все те комплексы и головняки, которые Сиам успешно скрывал глубоко внутри, вылезли наружу вместе с кадавром… Но о нем чуть позже.

Во-вторых, Сиам то и дело облизывал губы, а его аура, до этого представляющая собой непоколебимый шар Смерти, больше походила на нестабильный клочок Тьмы.

И что-то мне подсказывало, что дело было в ритуале, над которым маг работал последние дни. Слишком много Сиам вложил в этот проект, слишком сильно связал себя с этим кадавром...

Ну и в-третьих, сам кадавр.

Не знаю, в каком воспалённом воображении родилось это чудище, но от одного взгляда, брошенного на него, становилось противно.

Я хорошо помню первый момент нашей встречи с Денебери — тогда от его шатра, да и от него самого так и несло мучениями и страданиями. Не ласковой Смертью, которая дарит умиротворение, но пугающей душу жутью.

И точно такие же эмоции я испытывал при использовании Глаза Смерти. Та пещера с цепями… Бррррр!

До сих пор от одного воспоминая во рту горчит и хочется сплюнуть!

Так вот, эманации, исходящие от кадарва, и витающие в ауре Сиама нотки до чертиков напоминали Ануба.

Злоба и ненависть — визитная карточка заточенного в Подземном мире рогатого… бога Смерти?

И самое главное, Сиам и не думал реагировать на мои увещевляния и уговоры. А его кадавр безошибочно находил прячущихся от него песьеголовых.

Проводив взглядом бездыханное тело легионера, я взглянул на кадавра Сиама и, не удержавшись, скривился.

Если Сиам создавал этого кадавра по инструкции — это одно, но если он черпал вдохновение в своем воображении, то у темного мага однозначно проблемы.

Высоченная — на пять-шесть метров выше среднестатистического домика — многоножка передвигалась так, будто она или пьяная, или вот-вот упадет.

И то многоножкой в классическом понимании она не была.

Что-то среднее между пауком, многоножкой и сенокосцем. Кажется, так называются эти твари, которые могут похвастаться ну ооочень длинными ножками?

К слову, я так и не успел посчитать сколько ножек было у кадавра Сиама, но точно больше тридцати.

Хуже того, эти костяные ножки оканчивались стальными пиками, и эти хрупкие, на первый взгляд, конечности шутя пробивали стены домов. Что уж говорить о щитах легионеров?

Я несколько раз был свидетелем того, как кадавр, ринувшись вперед, накалывает псов словно канапе, а тех, кто успел забежать в дом, просто-напросто пронзает прямо сквозь крышу или стены…

Но самое мерзкое были не эти тонкие, как спицы и острые, как иглы ножки, нет! Самоё мерзкое — была утроба кадавра.

Издалека утроба была похожа на тюк картошки, но когда мне «повезло» рассмотреть её чуть ближе, я с отвращением понял, что она представляет из себя бугрящийся кожаный мешок.

И изнутри этот мешок светился болотно-зеленым светом.

И эта пакость с удовольствием жрала одаренных…

Когда кадавр в первый раз резко метнулся в сторону и, сложившись, шмякнулся утробой об землю, я подумал было, что он наконец-то исчерпал свой ресурс.

В голове уже выстраивался план, как я буду вытаскивать Сиама, но… кадавр, оказывается, упал на шамана песьеголовых и с хлюпаньем всосал его в себя.

После этого свечение стало ярче, а движения кадавра стали… быстрее.

Так мы и шли.

Кадавр колол песьеголовых и, почуяв шамана, с жадностью кидался к нему, невзирая на летящие в него пилумы и копья.

За все то время, которые мы блуждали по брошенной людьми правой части Стального района, кадавр потерял семь лап, а еще две бессильно волочились за ним.

Но, судя по мерцающему брюху, кадавр и не думал останавливаться. Впрочем, как и Сиам.

Вот только если кадавр был тупой нежитью и выполнял приказ своего хозяина, то Сиам, судя по поведению, твердо вознамерился стать спасителем Лютиков.

И Темного мага ничуть не смущало, что мы медленно, но верно оказываемся в окружении.

В отличие от меня.

— Сиам…

— Сиам, нас окружают…

— Сиам, приди в себя! Всех псов не убить!

Прикасаться к магу я опасался.

Не знаю, как передать, но внутри теплело стойкое чувство, что, если я трону темного за плечо, кадавр тут же кинется на меня.

Причем, сделает это с удовольствием.

Я несколько раз чувствовал на себе внимание этого кадавра, и мне эта ситуация жутко не нравилась.

Де Грасс знал, кого посылать вместе с Сиамом — любой другой на моем месте или бы сбежал, или бы попробовал остановить Темного мага силой.

И, ожидаемо, пошел бы на завтрак кадавру.

Бросить Сиама? Нет.

И дело даже не в том, что мы своих не бросаем, а в опасности, которую представляет из себя Сиам.

Да и сон мне показывали явно не зря… Боюсь представить, что будет, если некромант сумеет перехватить у Сиама контроль над этой мерзостью.

Не-ет, эта тварь должна быть развеяна в тот же самый момент, когда больше не сможет уничтожить ни одного песьеголового!

Что до Сиама, боюсь, придется лезть ему в душу — других способов вернуть мага в здесь и сейчас я не вижу…

— Сиам! — благодаря Биению жизни, я чувствовал, что вокруг нас стягивается широкое кольцо псов, но ещё минут десять у нас в запасе точно было. — Это все из-за Самди, да?

Темный маг вздрогнул, словно от пощечины, а кадавр, отреагировав на эмоциональный всплеск хозяина, чуть было не запнулся об дом и не растянулся вдоль улицы.

— Тебе не понять, — глухо отозвался маг, а я заметил, как в его ауре мелькнул лепесток зависти.

— Ну да, ну да, — криво усмехнулся я. — Лезть в пасть к смерти только для того, чтобы произвести впечатление на своего учителя — не лучшая идея!

— И почему некоторым