Во-вторых, Руперт не может быть равнодушным к той силе, которой его наделяет возможность публиковать мемуары тех политиков, с которыми он имеет дело, когда они находятся у власти или подумывают над своим уходом. Или же, уволившись, получают гонорар и тешат свое эго, тем самым намекая на будущее, которое может ожидать их все еще активных и важных коллег. В одном случае американский сенатор, который все еще был в правительстве, получил от HarperCollins аванс в размере 250 тыс. долларов за несколько недель до того, как отдал решающий голос в Сенате против законопроекта, идущего вразрез с интересами Руперта. Критики Руперта видят очевидную взаимосвязь между авансом и голосом, а представители Мердока называют это простым совпадением27. Следует отметить, что издательства Мердока, напечатавшие мемуары Маргарет Тэтчер, Джона Мэйджора, Питера Мандельсона и Дэвида Кэмерона, могут обоснованно заявлять о своем стремлении к прибыли, а не к влиянию, соревнуясь с другими ведущими издателями. Например, подразделение Penguin смогло получить права на издание мемуаров сенатора Флориды Марко Рубио, который в то время даже не был объявлен как кандидат от республиканцев, лишь в результате аукциона среди шести других претендентов28. Как подытожило издание The Washington Post: «Издательский и политический миры, похоже, преисполнены веры в то, что каждый кандидат обязан писать мемуары, политические трактаты или же и то и другое одновременно, несмотря на отсутствие любых намеков на читательский спрос. Книги, написанные политиками, продолжают выходить с потрясающей регулярностью и пугающей скоростью. При этом они скорее похожи на отрыжку, чем на результат умственной деятельности»29.

Однажды Руперт понял, что ежедневная работа с заголовками и статьями целого семейства газет в корне отличалась от, вероятно, куда менее захватывающей задачи всегда быть в курсе запланированных выпусков продукции гигантского издательского дома. Он знал, как научить менеджеров и редакторов газет (многие из которых выросли вместе с Рупертом и последовали за ним из Австралии в Британию и Америку, уподобившись Большому Джулу) видеть, «где находится разметка на пустых игральных костях» – где Руперт проводит черту между приемлемым и неприемлемым. Но научить этому книгоиздателей, которые работают во внутрисистемной индустрии и руководствуются собственным набором стандартов, представлялось совсем другой задачей. Стандарты по работе с авторами, которые могут требовать аванса и не приносить рукописи; стандарты, на которых основывались решения, что выпускать, а что нет; бухгалтерские стандарты по обращению с непроданными копиями – все это, в отличие от газетной индустрии, вряд ли можно называть родной средой Руперта. И этим объясняются взаимосвязанные истории, включающие попытку Руперта взломать китайский телерынок, публикацию книги Дэн Жун, политика и дочери Дэна Сяопина, и решение не выпускать книгу Криса Паттена.

В июле 1993-го Руперт купил STAR China TV (спутниковое телевидение в азиатском регионе), по итоговой стоимости в 1 млрд30, чтобы получить контроль над потенциально огромным медиарынком. Экономические изменения улучшали положение народных масс Китая, режим казался заинтересованным в привлечении иностранных инвестиций. К тому же реформы, призванные превратить экономику из экспортной в потребительскую, должны были вот-вот начаться. Рынок сулил многообещающую прибыль при условии успешного преодоления политических рисков. Но, как оказалось, эти риски были непреодолимы. В 2014 году 21st Century Fox продала оставшуюся долю акций STAR в размере 47 % условно за гроши, завершив неудачную двухгодичную попытку проникновения на рынок СМИ и развлечений, который репрессивный китайский режим упорно отказывался открыть для инакомыслящих. Я всегда убеждал Руперта в ошибочности позиции экономистов, утверждающих, что рост экономической свободы и процветание неизбежно приводят к появлению среднего класса, который, в свою очередь, будет добиваться и получать все большую политическую свободу. Скорее, репрессивный режим, уверенный, что силы власти можно добиться оружейным стволом или созданием ГУЛАГа, может и будет сохранять монополию политической власти, что и продемонстрировал Си Цзиньпин. И, конечно, вполне вероятно, что повышение уровня жизни приведет к негласной сделке между управляемыми и их правителями: последние обеспечивают более комфортную жизнь, а первые воздерживаются от борьбы с режимом. Такой и была ситуация, с которой столкнулся Руперт на момент попытки по-крупному выйти на рынок клиентов с растущим уровнем благосостояния и абсолютно авторитарного режима.

Мердок рассказал мне о глубоком чувстве удовлетворения, которое он испытал во время посещения Польши. Тогда антикоммунистически настроенные граждане рассказывали Руперту, насколько высоко ценились его спутниковые каналы, сообщавшие о тех новостях, которые упорно отрицал коммунистический режим. В сентябре 1993 года, несколько месяцев спустя после покупки STAR TV, Руперт организовал гала-ужин в Банкетном доме лондонского Уайтхолла с выступлением оригинального актерского состава каждого мюзикла театров Вест-Энда[28]. Его речь на этом праздновании 10-й годовщины покупки Sky Television включала ставшее впоследствии знаменитым заявление, что спутниковое телевидение было «очевидной угрозой тоталитарным режимам по всему миру». Брюс Довер, журналист с богатым опытом работы в Азии, впоследствии сообщал, что бывший в то время премьер-министром Китая Ли Пэн «был вне себя от ярости… (он) воспринял эти комментарии не просто как личное оскорбление, но как преднамеренную и рассчитанную угрозу китайскому суверенитету со стороны Мердока». Таким образом, всего лишь через два месяца после того, как Руперт купил STAR, компанию, которая, как он надеялся, увеличит глобальный охват его быстрорастущей телесети, Ли Пэн, прозванный «Пекинским мясником» за свою роль в подавлении протестов на площади Тяньаньмэнь, запретил продажу, установку и использование спутниковых каналов по всей территории Китая. Так он уничтожил все надежды Руперта на возможность быстрого выхода на многообещающий рынок страны.

Руперт понимал, что именно я нес ответственность за формулировки, использованные в той оскорбительной речи, которую он произнес в Банкетном доме, – он указал Брюсу Доверу на меня как на ее автора. Тем не менее он не пытался обвинять меня в последовавшей за выступлением катастрофе. Он взял ответственность на себя, заверив Довера: «Я прочитал текст в день выступления и не увидел возможной проблемы, по крайней мере в контексте Китая. Я рассматривал этот вопрос исключительно с точки зрения событий, произошедших в Советском Союзе»3132. Этим все и ограничилось, несмотря на то что коллеги Руперта позднее вспоминали эту фразу как самую дорогостоящую из когда-либо произнесенных современным бизнесменом33. Руперт никогда не критиковал меня за причастность к этой коммерческой оплошности. Подобная критика была не в его стиле, да и сам он по большей части был горд за свои слова и за роль спутникового телевидения в усложнении жизни польского коммунистического режима. Вудро Уайатт в своих дневниках пишет, что он говорил Руперту: «Все правительства, пришедшие к власти, минуя выборы, боятся демократии, которую вы привносите на их территорию»34. Предположительно он имел в виду территории Восточной Европы и Азии. И, когда речь зашла о китайском режиме, обозреватель News of the World и давний компаньон Мердока оказался прав.