Но ни одно медийное предприятие не может выжить без прибыли и доступа к капиталу. Эту точку зрения вполне убедительно доказывает Джеймс в моменты, когда его призывают сделать шаг назад и подумать об ответственности Мердоков. Медиакомпании обязаны привлекать зрителей и читателей, обращаться к рекламодателям, которым все проще вложить свои деньги куда-либо еще. Таким образом, в конкуренции можно победить лишь в том случае, если предприятие нацелено на прибыль и жизнеспособность. И в случае News победу следует одержать над закрепившимися на рынке конкурентами, добившись этого в том числе и при помощи корпоративной культуры, призванной шокировать, расширять границы вкуса и морали и позволяющей с усмешкой наблюдать над недовольными гримасами представителей истеблишмента. Одновременно с этим, когда Руперт пытается добиться триумфа в своей области и создает уникальную атмосферу культуры в корпорации News, он слышит голоса сэра Кита и леди Элизабет, которые говорят от лица «ответственности». Поиск баланса между обязательствами наследника и потребностью в коммерческой прибыли – а обе эти составляющие хоть и не всегда, но периодически между собой конфликтуют, – является сложной задачей, что и демонстрируют различия во взглядах Джеймса и его сестры Элизабет (мы обсудим их позже). Особенно если эта ответственность включает добровольное решение следовать династическим требованиям – неизменную задачу Руперта передать своим наследникам медиаимперию, построенную на принципах, которые должны соответствовать взглядам его отца и которые десятилетиями активно проповедовала его мать. А она, в свою очередь, знаменита тем, что была одним из самых выдающихся филантропов Австралии. «Каждый ее звонок, – однажды шутливо, но не без явной гордости сказал мне Руперт, – обходится мне в 5 млн долларов».

Метод Мердока, применяемый для того, чтобы разобраться в этих обязанностях, в немалой степени похож на тот метод, который применяет Большой Джул в «Парнях и куколках». Подобно гангстеру, единственному, кто помнил, где изначально стояла разметка на пустых костях, Мердок был единственным, кто знал, где проходит граница, разделяющая ответственную и безответственную журналистику, пристойное и непристойное развлечение. Его работа заключалась в создании культуры, которая могла бы служить инструкцией по поиску этой границы для тысяч сотрудников Руперта.

Метод Мердока – это попытка найти золотую середину между недопустимой жесткостью и столь же недопустимой анархией. Руперт знает, что он не может устанавливать одинаковые ограничения на все продукты своей разросшейся мультимедийной, транснациональной компании. Отношение сотрудников к тем или иным правилам, политическая обстановка, законодательная среда и культурные стандарты общества меняются от страны к стране, от одного типа СМИ к другому. Имея более чем 60-летний опыт работы в бизнесе, Руперт прекрасно понимает, что эта граница смещается по мере того, как изменяются общественные понятия о благопристойности. Чтобы донести свои взгляды о том, где пролегает эта граница, он при необходимости берется за личный контроль над ситуацией. Но он может делать это и просто из любви к работе. Доверенным подчиненным он позволяет предугадывать свои взгляды, а всем остальным – делать правильные и информированные догадки. Безусловно, назвать этот способ идеальным нельзя. При этом сложно представить, как иначе можно было бы действовать, устанавливая правила, четко очерчивающие пределы допустимого расширения границ, и одновременно сохраняя «аутсайдерскую» культуру свободного генерирования идей. Ведь именно она легла в основу управленческого стиля Мердока и стала залогом успеха его компании.

Проблемы, с которыми сталкивается Руперт в попытках применить запрещающие правила своих родителей, очевидны: они были созданы в те дни, когда сэр Кит, а позднее и сам Руперт были озабочены в основном газетами. Газетная индустрия всегда обладала яркими элементами привлечения внимания публики. В колониальной и постколониальной Америке газеты, как правило, были защитниками одной стороны, способными к самым яростным нападкам на своих политических конкурентов. И ни в США, ни в Великобритании газеты уже не имели прежних моделей объективных репортажей. От Нортклиффа (обожаемого Китом) до Бивербрука (обожателя Кита) и Херста, владельцы делали так, чтобы газетные репортажи отражали их собственные политические позиции. И Руперт со своими таблоидами следовал этой традиции. Согласно легенде, когда у Руперта спросили, указывал ли он сотрудникам своей первой купленной в Великобритании газеты, что следует выводить в печать, он ответил: «Я преодолел весь этот путь (из Австралии) не для того, чтобы вмешиваться»13.

В своем стремлении соответствовать заданным родителями стандартам, Руперт имеет два преимущества. Первое – это глубокое понимание газетного рынка и его отдельных сегментов: без преувеличения можно сказать, что в его венах текут газетные чернила. Второе – возможность следовать заданным правилам при помощи изданий, которые раньше назывались широкоформатными (учитывая уменьшенные размеры The Times, правильнее будет назвать их «качественной прессой»). В них публиковались важные общественно-политические репортажи, что было частью общественного долга. Таблоиды также играли свою роль. Они издавались не только в развлекательных целях, но и для того, чтобы следовать своим предполагаемым обязательствам: информировать о новостях непривилегированные массы, раздражать истеблишмент и быть «дерзким».

Когда Руперт переходит от газет к публикации книг, а затем к кино и другим видам развлечений, его унаследованные принципы в какой-то степени становятся менее применимыми. Здесь его уверенность в способах их применения уже не так высока, а его сотрудники уже не так отчетливо видят ориентиры. К тому же они не настолько привыкли реагировать на легкие намеки Руперта в ночи вместо прямых приказов. Мы можем видеть это, по отдельности рассматривая три большие сферы бизнеса его компаний. В газетном бизнесе он отчетливо ощущает присутствие сэра Кита у себя за плечом. В сфере книгоиздания голоса его родителей по-прежнему слышны, пусть и не так отчетливо. А в мультимедийном мире развлечений родительские голоса практически затихают, оставляя этого самопровозглашенного «ханжу»14 дрейфовать в море современной культурной продукции, представляющей собой не что иное, как порождение Голливуда.

В газетном бизнесе Руперт достаточно уверен в своих суждениях, чтобы без колебаний полагаться на личное участие и контроль, особенно когда речь идет о таблоидах New York Post и британском The Sun. Руперт считает, что его имя в шапке издания служит своеобразной маркировкой достоверности. Читатели, покупающие Post, делают это в полной уверенности, что газета несет на себе четкий отпечаток руки К. Руперта Мердока. В Британии, где подобные обозначения в шапках не используются, ни для кого не секрет, что Руперт лично контролирует политику The Sun. Так, в свое время он рассказал парламентскому комитету о своем «редакторском контроле», играющем определяющую роль в том, какую партию будет поддерживать The Sun на всеобщих выборах15. И если его таблоиды содержат определенную долю оскорбительного контента, то так тому и быть. «Газета должна быть бесстрашной и иногда может даже ранить чувства своих друзей и сторонников», – пишет Кит Мердок в ведущей статье, восхваляющей Нортклиффа, опубликованной в австралийском издании Herald в 1921 году16. И если читатели обоснованно обижаются на публикацию, Руперт берет на себя ответственность, как это было в случае с карикатурой, изображающей шимпанзе, о чем говорилось в Главе 4. Забавно, но, когда Барбара Уолтерс, знаменитая телеведущая и интервьюер, спросила у Руперта, действительно ли он вмешивается в политику публикаций Post, Мердок ответил: «Здесь неприменимо слово «вмешиваться». Я – владелец издания»17.