— Так вы с Саидом меня из-за этой татуировки искали? — Егор занял позицию, прикрывая Апостола, пока тот вскрывал оружейную надстройку на корпусе механоида.

— По трем причинам, — ответил тот, разрезая броню механоида в районе выступа. — Во-первых, Орден своих не бросает. Во-вторых, — он с усилием отогнул фрагмент обшивки, — нужно было понять, что ты в действительности помнишь о пространстве Узла и почему технос внезапно начал охоту за тобой. Ну, и в-третьих, эта голограмма на твоем плече. Титановая Лоза ничего объяснить не смогла, она также не имеет понятия, откуда у нее взялась татуировка.

— А где она сейчас?

— В Новосибирской зоне. Исследует бункеры Академгородка, те, куда еще не добрались боевики Хистера.

— Зачем?

— Она уверена, что твоя и ее голограммы как-то связаны с экспериментами военных.

— Выходит, Дарлинг ошиблась. Я никогда не принимал участия ни в каких экспериментах.

Апостол извлек из вскрытого оружейного отсека армган и, осмотрев его, присвистнул.

— Опасные твари. Два «Сердца зверя» на одном излучателе.

— Такой же, только разряженный, там, в пещере, валяется. Среди снаряжения питерцев.

— Выходит, теперь производство оружия на поток поставили… — пробормотал Апостол. — Мало нам было своих, доморощенных тварей… Как думаешь, Егор, зачем техносу понадобилась целая армия механоидов?

— Сложно сказать. Но не со сталкерами биться, это точно.

— Зону расширить?

— Тоже вряд ли. Они ведь за Барьерами дохнут, насколько я знаю. Без энергии Узла механоидам не выжить.

— Резонно. — Апостол взялся вскрывать следующий выступ на корпусе механической твари. — Ты, Егор, пойми меня правильно. Я решил все честно рассказать тебе по нескольким причинам. Дарлинг я знаю давно, и предположить, что она — агент техноса, мне сложно. Тебя имплантировал Приор Глеб, а у него чутье на нежить. Будь что не так с тобой, он бы церемониться не стал. Так что для меня — ты чист.

— То есть не враг?

— Вот ты заладил. — Апостол извлек второй армган, проверил уровень заряда в накопителях, положил на пол. — Ты мне сегодня трижды жизнь спас из каких соображений?

— Что-то я не припомню, чтобы столько раз тебя выручал.

— А сталкеров Пустоши кто предупредил о готовящемся ударе?

— Я.

— Ну, вот. Будь ты связан с техносом, вел бы себя иначе.

— Такое ощущение, что ты сейчас убеждаешь сам себя.

— Может, и себя, — легко согласился Апостол. — Мы многого не понимаем в происходящем. Тычемся, как слепые котята. А я хочу ясности! Выживать мы кое-как научились, теперь пора бы уже… взрослеть, что ли? Глаза понемногу открывать, не тупо биться с техносом, а изучать его. Иначе очередной сюрприз, им преподнесенный, станет для нас последним. Такая логика тебе ясна?

— Я в ней какое место занимаю?

— Важное. Особенно теперь.

— После того, как ты на сталтехах клеймо увидел?

Апостол кивнул, извлекая третий армган.

— Самое ценное в нашем мире — это информация. А ты ею владеешь. Сознательно ты ее, может, никогда и не вспомнишь, но если согласишься на мнемотехническое вмешательство, мы многое сумеем понять. Только не думай, что над тобой экспериментировать станут. Процедура проверенная, отработанная на практике. И проводить ее будет единственный в своем роде специалист, которому ты, как я надеюсь, доверяешь.

— Приор Глеб?

— Нет. Дарлинг. Только она умеет считывать память, не повреждая при этом рассудок. У остальных пока не получается. Что скажешь, Егор?

Аскет задумался.

Меньше всего ему хотелось подвергнуться мнемоническому вмешательству в свое сознание, но и иного способа узнать, где он провел четыре года реального времени, что с ним случилось, откуда появилось клеймо на плече и каким образом он связан со странными, не похожими на прочую нежить сталтехами, он не находил.

Жить, подозревая, что где-то в глубинах рассудка гнездится внедренная туда воля бездушных машин? Получить однажды неумолимый приказ к действию и стать марионеткой? Или снять все подозрения и остаться самим собой?

Трудный, но неизбежный выбор.

— Я согласен, — глухо произнес Баграмов. — Как только позволят обстоятельства — возвращаемся в Орден.

— Держи. — Апостол протянул ему один из армганов. — Рад, что ты правильно меня понял. Через пару минут пойдем.

— Что, еще один излучатель будешь снимать? — Егору, как ни странно, от принятого решения стало легче, спокойнее на душе.

— Нет, лишний вес при прорыве нам ни к чему. Тут устройство непонятное. Никогда такого не видел… — Он извлек из развороченного чрева механоида продолговатую пластину с несколькими микрочипами и миниатюрным автономным источником питания. — Не знаешь, что это может быть?

Аскет задействовал импланты.

— Непонятно, — спустя некоторое время ответил он. — Чипы не активны. Питание к ним идет, но…

— Ладно, после разберемся. С собой захвачу. — Апостол прислушался к отдаленным звукам, прорывающимся в подземелье с поверхности. — Всё не угомонятся там никак… Сейчас Саида напрягу, пусть пацанов в чувство приводит. Будем с боем прорываться, дальше отсиживаться тут смысла нет.

— Прежде чем идти в прорыв, допросим Сафронова, — категорично заявил Аскет. — Он что-то знает о скоргах, но боец из него — никакой. Погибнет случайно, потом себе не простим.

— Быстро ты все схватываешь, Егор.

— Жизнь учит.

Новосибирская зона отчуждения.

Руины Академгородка

Мрак подземелий, густой, вязкий, враждебный и осязаемый, для хорошо подготовленного сталкера — не помеха, а союзник.

Титановая Лоза не опасалась узких, изогнутых и изломанных подземных коммуникаций. Уже не в первый раз за три последних месяца она проникала в наиболее пострадавшие при Катастрофе пятьдесят первого участки бункерных зон, когда-то соединенных между собой в единый подземный город, о существовании которого знали немногие.

Для гостей из-за рубежа, прессы, студентов, проведения официальных мероприятий предназначались комплексы наземных сооружений Академгородка, а здесь, под землей, в глубоко эшелонированных бункерах, проводились секретные исследования, разрабатывались, претворялись в жизнь и проходили обкатку наиболее передовые проекты и технологии.

Тектонические сдвиги земной коры разрушили продуманную систему коммуникаций, повлекли за собой цепь техногенных катастроф и мелких аварий, причинивших структуре подземного города немалый ущерб, к тому же во время первой пульсации сюда проникли волны аномальной энергии, имеющей свойство воздействовать на конструктивные материалы, размягчая сталь и бетон.