Адепт кивнул.

— Сафронов, не сомневайся, мы тебя не бросим подыхать тут. Но не заставляй нас прибегать к крайним мерам.

Олег с тоской взглянул на него. Жгучий стыд, презрение к своей слабости лишь на секунду обдали, будто кипятком.

— Вы гарантируете мне нормальные условия для работы в обмен на информацию? — все же выдавил он, продолжая торг.

Апостол кивнул.

— Если выживешь, — уточнил сталкер. — Я обещаю защищать тебя по пути к тамбуру, но не могу гарантировать от случайностей. Когда доберемся до Цитадели Ордена, ты получишь все условия для нормальной жизни. По меркам Пятизонья, конечно.

Сафронов понимал, сейчас ему предложили единственную возможность выйти из ситуации с наименьшими моральными и физическими потерями. Он много слышал об Ордене Сталкеров, знал, что его Приоры и адепты слов на ветер не бросают.

— Хорошо, — наконец решился он. — Я расскажу все, что знаю. Но предупреждаю, моя информация — это теория, подтвержденная лишь частично.

— Не важно. Говори. Мы дорожим любыми сведениями, касающимися техноса.

Сафронов тяжело вздохнул.

— В принципе, там, за Барьером, мои открытия, вероятно, уже не новость, — начал он.

— Ты кому-то успел все рассказать? Или передал материалы исследований?

— Нет. Свои изыскания я сохранил в тайне. Иначе меня бы быстро нашли.

— Даже так? — Аскет удивленно приподнял бровь. — Кто?

— Спецслужбы, — ответил Сафронов.

— Ты не переоцениваешь собственную важность? — усмехнулся Апостол. — Что же за открытие ты сделал?

Сафронова задел сарказм сталкера, и он запальчиво воскликнул:

— Это вы в Ордене себя переоцениваете! Иначе давно бы додумались, откуда взялись скорги!

— Ну, ты говори, мы слушаем.

— Я изучил многие колонии примитивов, — справившись со вспышкой раздражения, начал Сафронов, — и могу утверждать, что они имеют очень много общего с наномашинными комплексами, над созданием которых когда-то работала моя группа!

— Хочешь сказать, что скорги — это нанороботы, разработанные на Земле? — скептически уточнил Аскет.

— Логично предположить, что дело обстоит именно так! — обернулся к нему Сафронов. — Те, кто пытается изучать Пятизонье, совершают одну и ту же ошибку. Они не отделяют Катастрофу от появления скоргов, считая все происходящее одним явлением!

— Это не так?

— Возникновение аномалий в гравитационном поле Земли и эволюция техноса в отчужденных пространствах — явления абсолютно разные, хотя и тесно связанные между собой! — Сафронов взглянул на сталкеров, понимают ли они высказанную мысль?

Апостол, перехватив его взгляд, возразил:

— Если рассуждать логически, используя очевидные факты, то ты не прав. Когда на вторые сутки после Катастрофы группы спецназа проникли в Пятизонье, они столкнулись с уже сформированными, развитыми колониями скоргов. Заросли металлорастений, захваченная и модифицированная техника, множество людей, инфицированных «серебристой проказой». Не вижу изъяна в логике исследователей! Скорги появились в нашем пространстве в момент образования Пятизонья. Они — чуждая форма жизни, вторгшаяся извне!

— Общее заблуждение! — резко возразил Сафронов. — Некоторые выводы вроде бы лежат на поверхности. Очень велик соблазн сложить два и два, получив результат, который ничего не объясняет, а лишь заводит в тупик! Проблема в том, что разработки, ставшие основой современного техноса Пятизонья, являлись сверхсекретными. Вся документация по ним утрачена, большинство специалистов, работавших над перспективными проектами, погибло.

— А ты выжил? — уточнил Аскет.

— Да! Я работал в четырнадцатом спецкомплексе Новосибирского Академгородка! — запальчиво ответил Сафронов. — Незадолго до Катастрофы ушел в отпуск. Повезло.

— Хорошо. — Апостол чуть сбавил тон. — Продолжай. Объясни, чем вы там занимались. Только вкратце, языком доступных понятий.

— Проект «Прометей»… — начал Сафронов.

— Я же просил — коротко и ясно! — сразу же прервал его адепт.

Майор растерялся. Как можно в двух словах выразить суть многолетней работы целого коллектива ученых?

Ему на помощь неожиданно пришел Аскет.

— Паша, не напирай. «Прометей» — это глобальная, долгосрочная программа, включавшая несколько промежуточных этапов — от разработки лунных месторождений полезных ископаемых к созданию внутрисистемной колонии на Марсе и дальнейшему развитию космических технологий. Конечный этап — подготовка первого межзвездного пилотируемого полета.

— Ты в курсе? — покосился на него Апостол.

— Только в общих чертах, — ответил Егор. — Нас знакомили с некоторыми достижениями в области передовых технологий.

Сафронов, получив неожиданную моральную поддержку, приободрился.

— Вы должны понять: первый внеземной колониальный проект требовал от техники высочайшей степени надежности! Перед нами поставили очень сложное задание: разработать принципиально новые, не имеющие аналогов наномашинные комплексы, способные решать проблемы текущего ремонта, добычи ресурсов, а также защиты астронавтов от воздействия окружающей среды чуждого человеку мира!

— Хорошо. Давай поговорим о работе твоей команды. — Апостол присел, положив на колени уже приведенное в боевую готовность оружие. — В частности, о нанороботах.

Сафронов некоторое время молчал. Боль в руке не давала собраться с мыслями.

— Очень сложно описать саму технологию, — наконец заговорил он. — Возьмем, к примеру, ремонтные микромеханизмы. Если говорить коротко, мы создали агломерации микроскопических частиц, способных восстанавливать любые узлы и агрегаты колониальной техники. По отдельности нанороботы не представляли собой ничего особенного, каждая из универсальных частиц — мы называли их «нанитами» — обладала лишь функцией самоподдержания и была запрограммирована на поиск себе подобных для дальнейшего взаимодействия в рамках более сложной структуры. Количество наномашин, достаточных для образования устойчивой агломерации, исчислялось миллионами. Соединившись, они использовали любые доступные источники энергии для активации основной функции — поиска ближайшего механизма, анализа его технического состояния и последующего внедрения в носитель.

— Они внедрялись с определенной целью? — уточнил Апостол, хмуро обдумывая неожиданную информацию.

— Конечно, — кивнул Шелест. — Каждая элементарная микрочастица оснащалась микромодулем постоянного запоминающего устройства. Образуя колонию, миллионы микромашин объединяли информацию, выстраивали сложную структуру, обладающую не только обширными базами данных, но и конкретными программными задачами. Например, колония ремонтных нанитов, обнаружив какой-либо механизм, анализировала его состояние, и если вмешательства не требовалось, оставалась статичной, просто прикрепляясь к нему.