Решение пришло неожиданно. Гарик! Вот кто мне нужен! Он и в помощи не откажет. И демисезонный стиль у него – как у свободного художника: драные джинсы, короткое пальтецо, черный вязаный шарф… Здорово! Звоню!

Я быстро влезла в записную книжку мобильника. Нажала кнопку с надписью «Губанов». Пошло соединение. И вот раздался голос из моей прошлой жизни:

– Алло!

– Гарик! – завопила я. – Игорянчик! Как я счастлива тебя слышать!

– Пампушка?! – казалось, Гарик от потрясения едва не проглотил собственный язык. – Ты ли это?

– Я, Игорянчик, я!

– Одна-а-ако…

– Игорянчик! – не дала я ему опомниться. – Ты мне нужен позарез! Прямо сейчас! Только не говори, что не можешь!

– Ну в принципе я, конечно, не был готов к такому повороту событий, – окончательно обалдел Гарик. – А что у тебя стряслось?

– Прости, Гарик, но если ты не согласишься мне помочь, я не смогу ничего объяснить. У меня просто нет на это времени. Если согласишься, все расскажу при встрече.

– Лапушка моя, ну как ты себе представляешь, чтобы я тебе не помог?

Я схватилась ладонью за пылающий лоб.

– Гарик! Ты чудо! Гарик! Я заплету в твои волосы вечность! Веришь?

Он ухмыльнулся в трубку.

– Ну в принципе я сейчас обрит «под ноль». Так что для сомнений у меня есть некоторые основания.

– Да ну! Ты что, правда, колено?

– Абсолютное…

– Ну ладно, фиг с ней тогда, с вечностью! Как скоро ты сможешь быть в центре?

– Вообще-то, я пока еще в центре.

– Отлично! Стой там, никуда не уходи! Где ты территориально?

– На «Красных воротах».

– Не годится! Дуй на Сухаревскую и жди меня у выхода из метро. Я через сорок тире пятьдесят минут буду на месте.

– Яволь! – отсалютовал Гарик.

У меня отлегло от сердца. Закончив разговаривать, я взяла в руки папку. Еще раз пролистала все шестнадцать страниц изворотливой Васиной мысли. Какое счастье, что я догадалась распечатать все это с Иркиной почты! С этим материалом разговор с Гариком получится предметным.

«Кстати, а Дождь не бездарен! – с удивлением констатировала я. – Свежо. Современно. А главное, супероригинально, с претензией на эксклюзив».

Сунув папку подмышку, я, что называется, припудрила носик, а в действительности всего лишь взбила перед зеркалом волосы и поехала на встречу.

Гарик стоял чуть в стороне от метро и читал под фонарем журнал. Это был Гарик и не Гарик одновременно. Импозантный светлый костюм. Черный плащ. На ногах – новехонькие, узконосые шузы.

«И я такая, по рабоче-крестьянски в джинсах и свитере. Завтра же займусь своим внешним видом! – дала я себе зарок. – Пусть Лихоборский увидит, как может выглядеть креативный директор крутого рекламного агентства».

Я потихоньку обошла Гарика сзади, закрыла ему глаза. Он даже не вздрогнул. Спокойно свернул свой журнал и сунул во внутренний карман плаща. Потом только ощупал мои руки.

– Кирюшка, ну перестань!.. Черт окаянный! – приторно, очень в духе, прогнусавил Гарик.

– А вот и не угадал! – воскликнула я, но рук не убрала. – Никакой это не Кирюшка!

– Степан? – перешел на тревожные ноты Гарик.

Я легонько подпихнула его под зад коленом.

– У тебя последняя попытка, Губанов! Не угадаешь – будешь изувечен!

– Ах, так это ты, Пампушка? – он за руку вытянул меня под свет фонаря. Осмотрев, резюмировал: – Хорошеешь день ото дня.

– Ну про тебя-то я вообще молчу!

Тогда Гарик отступил на шаг и с довольным видом раскинул полы плаща.

– Да-да, я заметила, но имела в виду вот это, – я пошлепала ладонью по его обритой макушке. – Вши завелись?

– И не говори. Одолели сволочи! Табунами ходили.

Мы, наконец, обнялись и расцеловались.

– Ну что, пошли в караоке-клуб? – предложила я.

– Ах да! Я и забыл совсем. Все поешь?

– Случается.

– Ну пошли.

По дороге я успела в общих чертах изложить Гарику суть проблемы. Он почему-то на это смеялся и называл меня аферисткой.

Возле дверей клуба нас остановили. Долго не хотели пускать. Оказалось – слишком много народа внутри. Но потом все-таки администратор смягчился, признав во мне частую гостью. И нас подсадили за столик к двум разнополым обжорам.

Только теперь я поняла, что идти в караоке для важного разговора было стратегической ошибкой. Чересчур шумно. К тому же из-за многообразия блюд на столе я даже не могла как следует развернуться. Сидела рядышком с Гариком, листая папку прямо у себя на коленях. О том, что предстоит говорить на переговорах у Лихоборского, приходилось кричать. Гарик кривился, но слушал, не перебивая. Потом сказал:

– Все понятно. Не волнуйся, Пампушка, я – прирожденный актер и дизайнер, – он откинулся к спинке дивана, ослабил узел галстука. – Дай-ка сюда распечатки!

Я протянула. Мой сообщник сосредоточенно пошуршал страницами.

– Так какую тумбу надо впарить? Вот эту?

– Совершенно верно. Не перепутай!

– Будь спок! – сделал он успокоительный жест. – Не возражаешь, если я возьму папку с собой?

Я пожала плечами.

– Да забирай!

Гарик поискал глазами, куда можно пристроить бумаги, и не нашел ничего лучшего, как сунуть их прямо под тарелку с мясным гуляшом. На что обжора-кавалер неодобрительно повел бровью.

– Извиняюсь, – сказал Гарик, а потом обратился ко мне. – Ну что, чай, кофе, потанцуем?

– Пуркуа бы и не па?

Мы подозвали официантку и сделали ей заказ, идущий вразрез с нашими невинными помыслами. Не чай и не кофе, а самый настоящий ямайский ром с кока-колой.

Пока ждали заказ, прослушали удивительно красивый романс, исполняемый невероятно некрасивой женщиной. И тут я вспомнила, что так и не узнала у Гарика, в какую же авантюру втянул его Валек.

– Слушай, Игорь, а ты все с Валькой работаешь?

Гарик почесал бровь.

– Ну да. В лизинговой компании.

– Мать честная! Слово-то какое – лизинговая! – сделала я мечтательный жест рукой, – Платят-то хоть нормально?

Теперь Гарик почесал над губой.

– Платят… – уклончиво ответил он.

Тут подошел диджей:

– Ваша очередь… – и втиснул в мою ладонь микрофон.

Я к этому времени уже успела забыть, какую песню записывала. Оказалось, из сериала. Как называл его мой знакомый – «Не родись вообще нах».