— Вот как? — пробормотала Тиль, листая дальше. Она поверить не могла, что наткнулась на такой бесценный источник информации, и теперь боялась спугнуть удачу. — Джулия, ты понимаешь, какая ты необыкновенная? — спросила она.

— Что ты! — чуть сердито возразила девушка. — Во мне точно ничего особенного.

Следующие несколько страниц были посвящены Лансу: в профиль у открытого окна, в анфас, стоя, лежа… На одном из рисунков Джулия расщедрилась на цветные карандаши, и Ланс вышел совсем как живой, с яркими волосами и нахальной улыбкой. Крылья за спиной сыпали разноцветными искрами, расплываясь дымчатым туманом. Похоже, Джулия толком не поняла, что видит, и изобразила их как фон.

— Вот он — настоящий фейерверк, — по-женски оценивающе произнесла Джулия и, смутившись от собственных слов, покраснела.

— Угу, — мрачно подтвердила Тиль, поскорее переворачивая страницу. Но чего она не ожидала, так это увидеть собственное лицо: сжатые губы, скорбная складка у рта… — Я выгляжу такой печальной?

— Подожди, у меня есть другой портрет, — Джулия открыла нужную страницу, вернула блокнот Тиль. — Это я нарисовала в столовой, когда ты обедала с дядей.

Смотреть на свою улыбку оказалось еще больнее. Крылья за спиной были прорисованы детально, до каждого перышка.

— Да, это странно, — задумчиво произнесла Джулия, погладив нарисованные крылья. — Сама не знаю, почему я так нарисовала…

— Джулия, а какой ты изобразила Руби? — спросила Тиль. — Почему она забрала твой рисунок?

— Она старая, — скупо ответила та.

— Ей лет сорок на вид, — возразила Тиль, чувствуя, как замерло сердце в ожидании ответа.

— Наверное, так и есть, — не стала спорить девушка.

— А кого еще ты видишь не таким, как есть? — спросила Тиль в лоб.

— Проще ответить, кто здесь настоящий, — рассмеялась Джулия, забирая у нее блокнот. — Мы все притворяемся, каждый день. Петра собрала нас в пансионе, как стадо овец, нарядила в форму, выдала одинаковые тетрадки, и мы изображаем из себя примерных учениц, хотя уверена: единственное, что нас объединяет — это желание убраться отсюда.

Тиль вспомнила стену, смыкающуюся вокруг пансиона, посмотрела на лестницу, ведущую вниз.

— А что с библиотекаршей? — спросила она.

— Вот она настоящая, — подтвердила Джулия. — И выглядит плохой, и суть у нее такая же — злобная бабка. Я ее не рисовала. Не хочу.

— Тебя часто наказывают?

— Нет, — нехотя ответила она. — По правде сказать, это произошло лишь один раз.

— Выходит, ты самая примерная ученица в пансионе?

— Повод для наказания всегда можно найти, — пожала плечами Джулия. — Просто я увидела, что та книга, которую нас заставляют переписывать, истекает кровью. Ты из-за нее сюда приехала?

— Возможно, — сказала Тиль. — Я оставлю себе твой блокнот?

— Мне будет приятно, — несмело улыбнулась Джулия. — Встретимся на уроках?

Тиль кивнула и пошла вниз по лестнице. Один пролет сменился вторым, затем третьим. Джулия отстала, и Тиль теперь даже не слышала ее шагов. Спустившись еще на десяток ступеней, она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Сердце тут же подпрыгнуло и забилось, как пойманная птичка. Лестница была бесконечной. Она заворачивалась снова и снова, уходя в темноту. Тиль запрокинула голову, но вверху была та же картина: лестничные перила, стремящиеся в необозримую даль.

Ступенька по ней задрожала, накренилась. Лестница медленно сворачивалась в спираль, перила трескались, крошились. Коротко вскрикнув, Тиль побежала вниз. Она перепрыгивала ступеньки, уходящие из-под ног, шарахалась от падающих обломков перил. Блокнот с рисунками Джулии выпал у нее из рук, плюхнулся, раскрывшись на страницах с портретом Ланса. Тиль бежала и бежала, но блокнот все так же оказывался рядом с ней. Рыжие волосы, серые глаза с голубым вкраплением, приподнятый вверх уголок губ.

— Это все неправда, — сказала Тиль вслух, остановившись на рушащейся лестнице и переведя дыхание. — Этого нет.

Она подняла блокнот, прижала его к груди, закрыла глаза, пытаясь поймать отголоски реальности. Легкое дуновение ветра всколыхнуло пряди ее волос, справа донеслись приглушенные голоса. Тиль протянула руку и наткнулась на деревянную преграду. Она толкнула ее и открыла глаза, когда та поддалась.

— Заходи, — поприветствовала ее Руби, — не стой в дверях. Урок уже начался.

48.

Ланс быстро шел по коридору, лавируя между учениц, которые застывали, разинув рты, и их взгляды прикипали намертво к его голой спине.

— Доброе утро, — кивал Ланс, как ни в чем ни бывало. — Хорошего дня.

Но от такого пристального внимания ему хотелось прикрыться, как невинной деве, застигнутой врасплох во время купания. На верхней ступеньке лестницы, ведущей в библиотеку, он задержался и перед тем, как шагнуть в густой полумрак, вцепился рукой в перила.

— Что ж так темно-то, — пробормотал он.

Будто в ответ на его слова за поворотом лестницы забрезжил свет. Ланс, насвистывая бодрую мелодию себе под нос, спустился на один виток и одобрительно кивнул паучку, деловито сооружающему паутину над горящим светильником. Еще через один виток лестницы он остановился перед таким же светильником, нахмурился, глядя на паутину, и пошел медленнее. Заглянув за поворот, с досадой цыкнул зубом. Паучок замер в углу паутины, поджидая жертву.

— Миленько, — кивнул Ланс. — Колдуем, значит, помаленьку.

Вздохнув, он присел и расшнуровал ботинок. Закрепив за основание светильника шнурок, пустил по нему поток энергии, и шнурок вытянулся, смотавшись клубком. Ланс опустил его на ступеньку, и клубок подпрыгнул от нетерпения.

— Выведи меня отсюда.

Клубок подкатился к стене, на которой подрагивала тень паутины, и, не задержавшись ни на миг, прокатился сквозь нее.

— Всегда прячь выход в самом видном месте, — сказал Ланс, держась за шнурок, как за путеводную нить, и шагнул сквозь стену. — Какое хорошее, качественное колдовство!

Тьма, будто заждавшись, укутала его в плотные объятия.

Ладони Ланса мгновенно вспотели, голова закружилась.

— Ох, — выдохнул он, шнурок выскользнул из задрожавшей руки, и несколько ужасных мгновений Ланс шарил по полу в кромешном мраке, борясь с паникой. — Сюда бы Матильду с ее внутренним светом, — сказал он, найдя шнурок.

Выпрямившись, Ланс приложился затылком о низкий потолок, перед глазами заплясали красные круги.

— Все под контролем, — произнес он с фальшивой уверенностью, идя дальше.

Под ногами зачавкала грязь, ботинок свалился с ноги, Ланс попытался его нащупать, но под ступней скользнуло что-то чешуйчатое.

— Нет так нет, — пробормотал он, прибавив шагу, — они все равно износились.