– Ну что, полегче? – спросила она.

– Не то слово! – радостно отозвался Энди, бледное лицо которого порозовело. – А можно еще пару раз?

– Хватит! – пробурчал я. – Хорошенького понемножку… Лучше расскажи еще раз – из какого ты там кольца миров?

Энди открыл рот, чтобы ответить, но ничего сказать не успел: раздался истошный, полный ужаса вопль Ухо Дятла. Мы, все трое, подскочили от неожиданности.

– Сокоты! – Ухо Дятла бежал прямо на нас. – Мы все погибнем, да! Сокоты!

– Стоять! – наперерез контуперу метнулся граф, и я увидел, что обе ноги Ухо Дятла исполосованы кровоточащими царапинами. – Без паники! Отобьемся! Подумаешь, кошки!

– Кошки? – радостно воскликнула Елена, устремляясь вперед. – Где кошки, хочу кошку!

Я побежал рядом, но споткнулся об корень и упал, пребольно долбанувшись коленкой. Помянув демонов, поднялся и, прихрамывая, поскакал догонять свою красавицу.

– Бьорн, назад! – надрывался сзади граф, – Крыс, вернитесь, не теряйте головы, вы им уже не поможете!

Весь лес вокруг наполнился шипением и мяуканьем, хотя зверей видно не было, казалось, шипят и мяукают окружающие меня деревья. Я заметался, испугавшись, что потерял ориентацию при падении, забежал за огромный валун, к верхушке которого прицепилась чахлая мяукающая сосенка, и наткнулся на Елену. Около нее теснилось несколько десятков серых кошек, очень похожих на обыкновенных помоечных, может быть, несколько крупнее. Одну из них Елена ласково прижимала к груди.

Я кое-как пробился к этой сумасшедшей через урчащий серый ковер, несколько раз неловко наступив на лапы, и был чувствительно кусаем в ответ. Наконец, я оказался рядом с любимой. Огляделся. Сокотов сильно прибавилось, теперь их тусовалось вокруг никак не меньше сотни. Все они старались протиснуться к Елене поближе, однако вели себя прилично, не дрались и по головам не лезли.

– Посмотри, какая прелесть! – гордо сказала Елена, скребя нежно прижавшуюся к груди зверюгу за ухом. – Я самую крупную поймала! Славная кошечка, милая, ласковая…

Я посмотрел. Прелесть, как и следовало ожидать, оказалась вовсе не кошечкой, а котом. Второе ухо отсутствовало, вместо него имелись какие-то разорванные в лоскутки ошметки, вся морда была в шрамах. Морда трудолюбиво терлась о Ленкину щеку, глаза на морде блаженно щурились, жесткие белые усы боевито топорщились. Прелесть нахально прижималась к Елене всем телом, трясущимся от урчания, крупные передние лапы с полувыпущенными когтями по-хозяйски лежали на Ленкиных плечах. Когти то прятались в подушечки пальцев, то снова вылезали, чтобы коснуться богини.

– Кисонька, – сюсюкала тем временем Елена, – лапочка, солнышко, радость моя, милашечка, красотюнечка…

– Это кот, – сказал я.

– Да? – поразилась Елена. – А как ты разглядел?

– Морда тупая.

– Сам ты… – обиделась Елена. – Мордочка у нас очень даже умная, красивая у нас мордочка, смышленая, сообразительная…

– Да не в том смысле, – объяснил я, – форма тупая. Ты что, кота от кошки по физиономии отличить не можешь?

Котяра внезапно перестал тереться, отклонился и лизнул Елену прямо в губы.

– Ух ты, – отдернулась Елена, смеясь, – не хулигань, я не твоей породы! Да, теперь вижу, правда, кот… Котик-котофейчик-котяшечка…

– Воротник можно неплохой сделать, – буркнул я.

– Это Бьорн так шутит, – объяснила Елена котяре, чеша ему лоб, – не слушай, Бьорн кошечек любит… просто он деспот и ревнует вообще ко всем…. Он у нас старый кошатник… Бьорн, котенок, а давай кошечку заведем, как устроимся, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

– Здравствуйте, – сказал я, – ты же раньше собачку просила?

– Собачку тоже. Сенбернарчика… И кошечку…

– Нам идти надо, – напомнил я, – погоня и все такое. Не могла бы ты от них как-нибудь избавиться?

– Да, правда пора, – вздохнула Елена, отлепляя от себя котяру и держа его перед собой на вытянутых руках. – Слушай меня внимательно, котище, ты здесь вроде главный! Забирай свою шоблу и уматывайте подальше. Понятно тебе?

Котяра жалобно мяукнул – ему было понятно, но не хотелось.

– Нечего мявкать! За нами бог войны идет, он плохой, злой, всех вас поубивает… И хватит спорить! Я приказываю – убегайте!

Котяра затрепыхался в Ленкиных руках и потянулся к ней с явным намерением снова облизать.

– В последний раз! – строго сказала Елена, подставляя щеку. – Ну, бегите!

Она нагнулась, освободила от трущихся об ноги сокотов клочок земли и опустила котяру. Котяра громко и протяжно взвыл, распушил хвост трубой и неторопливо потрусил прочь. Остальные сокоты расступались перед ним, пропуская, и пристраивались котяре в кильватер. Серый поток плавно утекал в лес.

– Драконья магия, – сказала Елена задумчиво. – Стражи перевала. Хотела бы я знать, зачем драконам это понадобилось…

– Чтобы дураки не лазили, – предположил я.

– Туда или оттуда? – подыграла Елена.

Мы стояли, обнявшись и смеясь, и тут из-за валуна показался кончик меча. Меч медленно выдвинулся навстречу нам, и за ним оказался прилагающийся к мечу граф. Плечом к плечу с ним крались Энди, держащий перед носом знаменитую бумагу с трехстишиями заклинаний, и Маленький Дик с саблей наголо. За их спинами скрывались остальные, тоже в полной боевой готовности: Крыс с арбалетом, вцепившийся в бубен Касалан и даже Ухо Дятла с топориком.

– Какие все-таки забавные эти смертные! – сказала Елена.

– Слава Одному, вы живы! – воскликнул граф. – Мы уже и не надеялись! А где твари?

– Богиня попросила их удалиться, – объяснил я. – Разоружайтесь. Все бы вам железками махать!

– Да ладно, – с досадой сказал Дик, засовывая саблю в ножны, – не было бы прекрасной Елены, посмотрел бы я на тебя…

Кажется, за то время, что Елена была с нами, Дик успел поменять себе кумира. Ну и отлично, мне не слишком-то нравится, когда на меня смотрят с подобострастием…

– Нелегко бы пришлось, – сказал я, – столько валерьянки творить, а я не сплю демон знает сколько… Ухо Дятла, Касалан, где обещанный перевал?

Но Касалан не стал рассказывать, где перевал. Растолкав графа и Энди, он подбежал к нам и плюхнулся перед Еленой на живот.

– О, великая повелительница сокотов, – возвестил старик, – спасительница малых сих! Прими преданность недостойного Касалана!

– Видишь, – Елена пихнула меня локтем, – как пожилой человек старается. А ты как за мной ухаживал, шут гороховый? Байки травил да вином накачивал!

– А кто твой портрет писал? – возмутился я.

– Ну да, портрет он писал… Кающуюся грешницу ты писал, а не портрет! Не дождешься! Ну, вставайте. – Она пихнула Касалана носком сапожка. – Мы и так здорово задержались. Где вещи бросили? В путь, в путь, или преследователи будут у перевала раньше нас…