для них мало значило. То, что Аделина считала просто нелепым, Августе наверняка показалось бы убогим. То, что могло ужасно разозлить Аделину, проходило незамеченным для Августы. То, что дочь считала значительным, мать могла принять за банальное. Августа тяготела к одиночеству. Аделина обожала компанию. Ночной сон Августы нередко тревожил образ Гая Лэси. Молодой человек возникал из темноты в форме морского офицера и сиял улыбкой. В такие минуты она впадала в оцепенение и ждала, что он заговорит, но он исчезал так же бесшумно, как и появлялся.

Был еще один гость, на этот раз самый настоящий. Люциус Мадиган как-то зимним вечером поднялся по лестнице и оказался прямо в комнате для уроков, где трое молодых Уайтоков сидели и делали вид, что занимаются. Аделина и Филипп как раз уехали погостить в Квебек.

Мадиган появился в дверном проеме и улыбнулся детям.

Увидеть его здесь было так естественно, что в первое мгновение они даже не сообразили, что надо удивиться. Он просто вернулся из прошлой жизни, чтобы ошеломить их.

– Какое чудное зрелище! – воскликнул он. – Трудитесь над уроками! Ах, мои дорогие, дайте я вас обниму. – Он широко развел руки, чтобы обхватить всех до одного.

Первым пришел в себя Эрнест. Он вскочил и подбежал к Мадигану.

– Нам на Рождество подарили снегоступы, – выпалил он. – Хотите посмотреть?

– Хочу всей душой, – сказал Мадиган.

Мальчик убежал.

– Люциус, при вас здесь было гораздо лучше, – сказал Николас.

– Тебе не следует называть мистера Мадигана по имени, – поправила Августа.

– Раньше я иногда это делал, правда, Люциус?

– Да, и мне это нравится, – сказал Мадиган.

Он прошел в комнату и сел к детям за стол. Выглядел он так, как раньше, когда выходил из запоя. Его взгляд остановился на Августе.

– Ты как-то изменилась, Гасси, – сказал он. – Ты это сама чувствуешь?

– Да она все та же, – не согласился Николас. – Любит командовать.

Августа подняла на Мадигана свои миндалевидные глаза.

– То, что я помню, стало другим, – сказала она.

– Ты начинаешь осознавать, что у тебя есть прошлое, – сказал Мадиган. – Это вызывает грусть, Гасси. Но не позволяй прошлому тебя тревожить. Это ужасно. – Он взъерошил себе волосы, и они встали дыбом, как от испуга.

– Вы собираетесь увидеться с миссис Мадиган? – прямо спросил Николас.

– Да, я увижусь со своей матерью, миссис Мадиган, как только соберу денег на дорогу, – ответил Мадиган.

– Я говорю о вашей жене, – пояснил Николас.

– Боже! – вскричал ирландец. – Неужели эта девица Базби называет себя миссис Мадиган? – У него было выражение убитого горем человека.

Дети весело расхохотались. Эрнест как раз вернулся вместе со снегоступами. Затем каждый высказался по-своему.

– Она стала нашей учительницей, но мы быстро от нее избавились, – сказал Николас.

– Однако она успела дать Эрнесту пощечину, – сказала Августа.

– Хотите, – сказал Эрнест, – я продемонстрирую вам, как я застелил ее постель, положив туда ваше пальто, шляпу и трубку? Это ее отпугнуло.

– Как раз за пальто я и пришел, – сказал Мадиган. – Там в подкладку зашиты мои сбережения, а мне ох как нужны деньги. – Он испытующе вгляделся в лица детей. – Надеюсь, в подкладке никто не ковырялся, – сказал он.

– По крайней мере, на нашу честность можете рассчитывать, – заверила его Августа.

Эрнест бухнул снегоступы на стол, прямо поверх учебников. Мадиган осмотрел их с неподдельным интересом.

– Как бы я хотел вас в них увидеть! – Его усталые глаза загорелись. До этой минуты дети не понимали, как много для них значит его присутствие.

– Как вы узнали, что родители в отъезде? – спросила Августа.

– Расспросил людей в поселении, – скромно ответил Мадиган. – Но я ненадолго. Вот только денежки свои заберу и отчалю.

– Жаль, что нам нельзя поехать с вами, – сказал Николас.

– Покинуть этот рай? – воскликнул Мадиган. – Если хотите моего совета, растите здесь и никогда, никогда и никуда не уезжайте. Если бы я остался в Ирландии, я не был бы сегодня так несчастен.

– Мы с Гасси следующей весной едем в Англию, в школу, – сказал Николас, – а вот этот молодой человек, – он покровительственно потрепал Эрнеста по макушке, – останется в «Джалне», вместе с братиком.

– Нет, не останусь! Ни за что! – увернувшись от трепавшей его голову руки, крикнул Эрнест. – Да я отсюда раньше вас сбегу.

Мадиган выглядел как воплощение печали.

– Нет ничего хуже, чем школы в Англии, – сказал он, – если только это не школа в Ирландии. Я как раз в такой учился.

– Папа говорит, что мы многому научимся.

– Вы научитесь стоически переносить ежедневные побои – и это только после первой четверти, во время которой вы каждую ночь будете плакать, пока не заснете.

– Почему нас будут бить? – не моргнув глазом, спросил Николас.

– Для развлечения, – сказал Мадиган. – Старшие мальчики бьют младших, развлекаясь их страданиями.

– Но не будут же они бить девочку, – сказала Гасси.

– Есть вещи похуже физической боли, – сказал Мадиган. – Для меня, например, побои были не так страшны, как нравственное унижение.

– Расскажите нам, пожалуйста, – сказал Эрнест. – Я так люблю слушать про страдания.

– Знаете, я не голоден, но меня мучает ужасная жажда. Как думаете, у вашего папы в графине, который стоит в буфете, не могло остаться капли виски? Только ради бога, чтобы слуги вас не услышали, потому что если эта женщина Базби обнаружит, что я здесь, обязательно захочет со мной встретиться.

– С вами хотят встретиться ее отец и братья, – сказала Августа.

Мадиган некоторое время выглядел подавленным.

– А голубь все еще живет у тебя? – спросил он.

– Он радость моей жизни, – чинно ответила Августа.

Николас пробежал два пролета ступенек – верхний, для носкости покрытый линолеумом, и нижний, устланный красным «вильтоном». Вскоре он вернулся с графином, до половины наполненным шотландским виски, и бокалом. Мадиган налил себе выпить.

– От чистого мне больше пользы, – сказал он и осушил бокал.

– Гасси, ты сказала «радость», – начал он. – Что касается меня, я перестал чувствовать эту эмоцию, но рад слышать, что голубь приносит тебе радость. А ты, Николас? Есть что-то, что приносит радость тебе?

– Ходьба на снегоступах. Когда я в лесу на снегоступах, меня переполняет радость.

– А ты, Эрнест?

– Мне радостно от того, что вы снова здесь, – сказал мальчик.

На глаза Мадигана навернулись слезы. Рука с бокалом задрожала. Дом безмолвствовал, весь в снегу. Августа положила свои изящные, чистейшей белизны руки со сплетенными пальцами на стол перед собой.

– Не допустите, чтобы родители отправили вас куда-то учиться. Вы можете погибнуть от тоски по дому. С вами будут плохо обращаться, и вы будете несчастны.

– Что же нам делать? – спросила Августа.

Мадиган осушил второй бокал.

– Я бы на вашем месте сбежал, – взглянув