– Предлагаю, – продолжал Сергей, не обращая внимания на насмешливый тон спутницы, – продолжать плыть против течения. Во всяком случае, – добавил он, – в этой темноте будет хоть какой-нибудь ориентир.

– Тогда поплыли, – предложила девушка, – я уже достаточно отдохнула, – и, тронув за локоть старшего лейтенанта, она плавно скользнула вперед.

К вящей радости боевого пловца, пещера оказалась не просто большая, а гигантская. Аквалангисты проплыли уже минут десять, а над ними все так же висела воздушная подушка, до верхних краев которой по-прежнему нельзя было дотянуться.

– Мы тут полжизни можем просидеть и не задохнуться, – довольно сообщил Полундра своей спутнице. – Дыши – не хочу!

– А может, это не галерея? – предположила гидролог, тяжело дыша. – Может, это выход?

– Стой! – скомандовал Полундра, дотронувшись до девичьей ноги. Течение становилось все более интенсивным, и бороться с ним в полной темноте становилось все труднее. К тому же сказывалась усталость. Сергей находился в воде уже почти четыре часа, гидролог – на час меньше. – Наташа, держись, пожалуйста, от меня недалеко, – попросил боевой пловец, – мы уже с тобой столько бултыхаемся, что в любой момент может схватить судорога. А насчет выхода – сейчас вот передохнем минутку и проверим, – пообещал Полундра, – вернуться обратно мы всегда успеем, а поглядеть, что там впереди, – обязательно поглядим. Только давай, Наташа, собери последние силы, – попросил он девушку. – Отдыхать нам с тобой больше не придется. Нет резона. Тут такое течение, что пока мы с тобой набираемся сил, оно нас относит обратно практически на столько, сколько мы проплыли. Так что теперь будем двигаться вперед, сколько сможем. Может, ты и права, – в голосе Сергея зазвучала надежда, – может, выход из катакомб где-то совсем рядом. Должна же эта пещера где-то заканчиваться! – в сердцах прорычал старший лейтенант и коротко добавил: – Ну, двинулись, пошли…

Эти последние несколько сотен метров Полундра и гидролог плыли, что называется, «на зубах». Не было уже ни сил, ни желания – ничего, кроме надежды выбраться. И тоннель действительно привел их к выходу. Выбравшись из глубокого подземелья, аквалангистам пришлось сделать над собой последнее усилие – нужно было проплыть еще сотню метров, прежде чем среди обрывистых берегов нашлось место, где беглецы спокойно могли выбраться на сушу.

Пройдя на дрожащих ногах несколько метров, Наташа и Сергей как подкошенные рухнули на еще теплый песочек прогретого за день огромного пляжа.

– Хорошо… – поэтически проворковал Полундра, лежа на спине и мечтательно взирая на небо, полное крупных северных звезд.

– Хорошо… – ласково отозвалась Наташа, тоже увлеченная астрономическими наблюдениями.

Минут через пять беглецы разругались, доказывая, что созвездие Лебедя находится не с того, а с этого края неба, а еще минуты через две оба подхватились и сели на песочке, грозно зыркая друг на друга из-под насупленных бровей. Видимо, отдых пошел аквалангистам на пользу.

– А где это мы, а? – Полундра внимательно осмотрел пляж. – Неужто мы аж до Питера доплыли? – Сергей, конечно, не был крупным специалистом по рекам Ленинградской области, но сам пляж, его размеры и, главное, идеальное состояние говорили в пользу того, что город на Неве располагается где-то очень недалеко. Вряд ли кто в глубинке стал бы устанавливать для сельчан кабинки для переодевания и матерчатые навесы-грибки. Кроме всего прочего, в пользу близости Санкт-Петербурга говорило то, что на пляже громоздился целый сонм скульптур, вылепленных из пляжного песка. И среди прочих своими размерами выделялась голова Петра Первого, который своими песчаными глазницами внимательно наблюдал за спасшимися аквалангистами…

В эту предпоследнюю перед «Энергетическим саммитом» ночь Борису Яковлевичу Басину тоже не спалось. Он слонялся по своему особняку по улице Марата, недавно приобретенному за весьма кругленькую сумму и переделанному на свой лад. Борис Яковлевич, который обычно не страдал бессонницей, сейчас сновал взад-вперед, то и дело натыкаясь на охранников и устраивая им нагоняй по поводу и без оного.

Как правило, такие люди, как Борис Яковлевич – очень состоятельные и респектабельные хозяева «новой жизни», крайне бережно относятся к своему здоровью. Еще бы! Когда у тебя есть все, о чем многие могут даже не мечтать, а только догадываться, читая приглушенные газетные репортажи-сенсации, когда яхты, машины и ковры-самолеты становятся для тебя обычной повседневной мелочью – пожить хочется как можно дольше. И забота о здоровье, которое, как известно, за деньги не купишь, выходит на первый план. Каждый начинает сходить с ума по-своему. У одних едет крыша от чистого воздуха, природы, регулярного отдыха, солнца и моря. У других – от бега трусцой, тренажеров, гимнастики йогов и хитрых знаний тибетской медицины. Третьи фанатеют от экологически чистых продуктов, от мяса птицы, зарезанной особым способом, от хлеба, который выращивают только на одном-единственном поле, что расположено на высокогорном плато Алтайского края, от чая, привезенного с острова Суматры, от шоколада, который стоит не менее четырехсот рублей за плитку, от парных проросших зерен овса или просто от вегетарианства, которое, кстати, обходится еще дороже.

И уж конечно, ни о каких лекарствах и пилюлях не может идти и речи. Во всяком случае, пока в этом не будет острой необходимости в виде злокачественной опухоли в разбалованном деликатесами желудке.

Борис Яковлевич тоже мог себе позволить проглотить одну-единственную таблетку от известного немецкого производителя, чтобы забыться сладким освежающим сном. Но к лекарствам нувориш относился крайне настороженно, справедливо считая, что вся эта химия вредна его хрупкому здоровью. Вот и маялся один из богатейших людей России, меряя шагами свои хоромы, завидуя крепкому сну простых работяг, в сотый раз размышляя о предстоящем всемирном форуме.

И хоть Борис Яковлевич не имел никакого отношения ни к добыче и переработке нефти или природного газа, хоть был очень далек от атомной энергетики, свой интерес в этих сферах он имел немалый. И интерес этот назывался простым русским словом – «откат».

Помимо прочего, предстоящий «Энергетический форум» должен был решить энергетическую судьбу Европы на ближайшие десятилетия. По сути, должен был состояться большой дележ денег, исчисляемый триллионами долларов. Триллионами!

Многие атомные электростанции в Европе после Чернобыльской катастрофы были законсервированы. Многие, построенные еще в шестидесятых-семидесятых годах, попросту устарели. Как и большинство электростанций, использующих для работы сырую нефть или газ. И Европа, которая в последнее время развивала свою экономику невиданными темпами, требовала новых, еще более мощных источников энергии. Устаревший парк производителей электричества уже не мог обеспечить роста потребления. Требовалась генеральная реконструкция и, главным образом, строительство новых электростанций, уже четвертого поколения. Весь вопрос состоял только в том – какие станции будут строиться: атомные или электротепловые, на каком сырье они станут работать.