Через несколько секунд после публикации объявления под ним стали появляться «лайки». Затея выглядела привлекательной для многих моих друзей. Кстати, если кто догадался, что задумал Строганов, то я поздравляю и завидую, потому что я не понимал, для чего нужен этот флэшмоб стоимостью сорок пять тысяч рублей! Дверь, правда, черепаховую на это не купишь, но на месяц жизни всей семье хватит.

Время шло, а советница Наталья так и не звонила. Это нервировало моего приятеля, который никогда не отличался терпеливостью, а сейчас и подавно.

Ругаясь на Наталью конкретно и на девушек вообще, он вдруг заявил:

– Знаешь, доктор, одна мысль не дает мне покоя…

– Да что ты говоришь? – усмехнулся я, даже не пытаясь представить, что это может быть. Вариантов были миллионы.

– Твоя мысль, кстати, – вполне человеческим тоном заговорил он. – Прогрессировать от ресторана к музею, так ты сказал? (Я пожал плечами, это же была лишь шутка) Итак, Маргарита. Картины. Искусство… Какая может быть связь всего этого с рестораном? Ее не может не быть… А? Как думаешь, доктор?

Признаться, я был польщен: гений интересуется мнением обывателя.

– Вспоминается армейский анекдот про связь времени и пространства, – улыбнулся я. – Через Ктулху ты обнаружил связь между Маргаритой и Сечкиным-младшим. Правда, она непрочная оказалась. А этот ресторан, как его? «Тауэрский мост»? или «Троицкий»?..

– Ну, конечно же, «Мост Ватерлоо»! – перебил меня этот мыслитель тоном, каким, вероятно, произносил Архимед свою «Эврику». И тут же полез в интернет.

– У Земфиры есть песня «Тауэрский мост», – сообщал я ему, понимая, что он меня и не видит и не слышит. – Фильм был «Мост Ватерлоо»…

– Эврика! – заорал Строганов дурным голосом. Я вздрогнул, а птицы, сидевшие неподалеку, испуганно взлетели со своих мест. – «Мост Ватерлоо»! Так называется серия картин Клода Моне!

И он поклонился с видом Сальвадора Дали в ожидании рукоплесканий.

– Прости, – пожал я плечами. – Я не совсем понял. Маргарита продавала картины Моне?

– Откуда я знаю? – разозлился Арсений. – Музей, где она свои картинки выставляла, у нас еще впереди! Я про связь! Ты что, не понимаешь? – теперь он удивился, наверное, моей тупости. – Ресторан! Картины! Маргарита помешана на них! Она спец по искусству! Забыл, что про нее ее папаша и подруга Ксю рассказывали?

Я не успел ответить, поскольку у него зазвонил телефон.

– О! – обрадовался Строганов и показал мне дисплей своего телефона: звонил незнакомый номер. – Советница! – громким шепотом произнес он и включил громкую связь. – Здравствуйте, Наталья!

– Добрый день, – усмехнувшись, ответила девушка. – А я думала, что вы мне будете названивать.

– А я знаю, что вы так думаете, поэтому и не звоню, – радостно ответил он.

Повисла пауза, видимо, она переваривала услышанное.

– Однако! Впрочем, это соответствует тому представлению, которое я получила, наводя справки о вас… – спокойно сказала она.

– Что бы вам про нас не наговорили, – тут же сообщил Арсений, – они правы в одном: мы такие одни! Других таких нет и, вероятно, не будет!

– Не сомневаюсь, – сказала она задумчиво. – Я так полагаю, что вы захотите со мной встретиться?

– Прямо сейчас, – подтвердил Арсений и подмигнул мне.

Девушка была готова встретиться, но не раньше, чем через пару часов, что вызвало колики у моего приятеля.

– Ладно, – морщась, ответил он, – знаете садик около Аничкова дворца? Ну, рядом с Катькиным?

Поскольку она не понимала, о чем речь, пришлось довольно подробно объяснять, как ей попасть на место встречи. Что ж, Карл Росси был бы рад узнать, что его творение пользуется такой популярностью у одного из потомков известной фамилии. Пока мы шли к машине, я поведал Арсению историю этого сада.

Арсений всю дорогу слушал музыку, видимо, размышляя о мостах, картинах и девушках, а я тем временем рассылал смс моим знакомым медикам с предложением немного поработать в качестве детектива. Я ведь соврал Строганову, что мои помощники вовсю изучают списки поступивших в стационары женщин… И теперь я отослал сообщения пятерым своим знакомым – двум интернам, двум ординаторам и одному молодому доктору – с просьбой помочь, а заодно и подработать. Все ответили положительно. Я договорился созвониться со всеми, но чуть позже, когда у меня будет возможность. Не мог же я говорить с ними при Арсении!

Скажу честно, я плохо ориентируюсь в пространстве, но и то сумел понять, что Строганов ехал не в сторону своего дома. «Сейчас увидишь» – бросал он в ответ на все мои «куда?» и «зачем?». Мы оставили машину в одном из дворов улицы Маяковского и направились в сторону Кирочной. Я начал догадываться о конечной цели нашего путешествия.

Дышать в центре города, как всегда, нечем. Одни выхлопные газы. Я предложил прогуляться по Таврическому саду, но Арсений упорно шагал по улицам, вертя головой во все стороны. Так мы прошли мимо ресторана «Мост Ватерлоо». Я, конечно, уставился на вывеску и на приоткрытые окна, но ничего подозрительного не заметил. Знать бы еще, что искать! Вдруг Арсений дернул меня за рукав, сообщив, что за нами следят.

– Паранойя обострилась? – поинтересовался я, зная его склонность к фантазиям.

– Я три машины насчитал, но, сам понимаешь, мог не все засечь, – не обращая внимания на мое замечание, ответил он мне.

– И чего теперь делать? – честно говоря, я не очень-то поверил. – Можем спрятаться в Императорском клиническом институте великой княгини Елены Павловны, – предложил я, имея в виду МАПО, или Медицинскую Академию последипломного образования, где раз в пять лет учусь я и многие мои коллеги.

– Нет, – покачал он головой. – Слежка входит в мои планы. Козыри будем придерживать для конца игры, – добавил он.

– Я думал, что мы в шахматы играем, а не в карты, – проворчал я. – Так куда идем? Камо грядеши?

– Обратно! – он развернулся, словно кремлевский курсант, и пошел в обратную сторону, напевая песню: – «Скованные одной цепью, связанные одной целью…»

И мы в очередной раз прошли мимо «Моста Ватерлоо». Правда, сейчас перешли на другую сторону улицы. Тут Арсений довольно неожиданно промаршировал к стоявшей на аварийке белой тойоте, указав жестом, чтобы я обошел и встал с другой стороны. В машине сидела молодая женщина в светло-бежевом пиджаке и темных очках и держала в руках небольшой бинокль. Арсений наклонился к приоткрытому окну и вежливо поздоровался с ней. Женщина вздрогнула от неожиданности и нажала кнопку стеклоподъемника. Затем она заметила меня и, бросив на колени бинокль, вооружилась газовым баллоном и элетрошокером.

– Я прошу прощения, – продолжал Арсений довольно благожелательным тоном, – но если вы прысните из баллончика в салоне, то первая и пострадаете. Прошу вас, не волнуйтесь, мы ваши коллеги, частные детективы! Хотите, я вам документы покажу?