— Чётко, — похвалил Аллейн. — продолжайте, пожалуйста.

Слиго вывернул перчатки наизнанку.

— Левая перчатка: у основания мизинца небольшое тёмное пятнышко. На правой — ничего. Левый карман: грязная тряпочка и коробок спичек. — Слиго перевернул плащ. — Больше ничего не вижу, сэр. Вот, разве что, ещё небольшая дырка на правом обшлаге. Похоже, прожжена сигаретой. У меня все, сэр.

Аллейн закрыл записную книжку.

— Что ж, хорошо сработано, — сказал он. — Однако… — Он кинул взгляд на часы. — Господи, уже восемь! Вам следует поспешить в студию, не то ваш сменщик совсем закоченеет.

— Огромное спасибо за науку, сэр. Очень вам благодарен.

— Не за что. Ступайте, Слиго.

Великан затопал по дорожке.

Оставив Фокса у гаража, Аллейн прошагал к дому и позвонил в парадную дверь. Ему открыл констебль.

— Доброе утро. Мисс Трой ещё не спустилась?

— Она в библиотеке, сэр.

— Спросите, могу я заглянуть к ней на минутку?

Констебль вскоре вернулся и сообщил, что мисс Трой готова принять старшего инспектора. Аллейн прошёл в библиотеку. При дневном свете комната смотрелась гораздо веселее, чем вечером, но камин уже горел вовсю. Трой, облачённая в брючки и свитер, настолько напоминала ту женщину, с которой Аллейн познакомился в то незабываемое утро в Суве, что сердце его ёкнуло. Однако уже в следующее мгновение, приглядевшись к лицу Трой, он понял, что художница провела бессонную ночь.

— Рано вы приступаете к работе, — заметила Трой.

— Извините, что беспокою вас в столь ранний час, — произнёс Аллейн, слегка поклонившись. — У меня к вам вопрос: скажите, фургончик в гараже принадлежит вам?

— Да. А что?

— Когда вы ездили на нём в последний раз?

— Недели две назад. Я возила всю группу в Кэттсвуд на пикник и этюды.

— Вы не обратили внимания, сколько бензина оставалось в баке, когда вы вернулись?

— Насколько я помню, бак был заполнен чуть больше, чем наполовину. Я заправилась прямо перед отъездом, а вся поездка составила около сорока миль.

— А каков расход топлива у вашего фургончика?

— Один галлон на двадцать миль[23].

— А ёмкость бака?

— Восемь галлонов.

— Понятно. Сейчас он заполнен всего на четверть.

Трой недоуменно уставилась на него.

— Должно быть, он подтекает, — предположила она. — Другого разумного объяснения я не нахожу. Я никак не могла потратить в тот день больше четырех галлонов. И уж тем более — пять-шесть.

— Бак не подтекает, — покачал головой Аллейн. — Я проверил.

— Послушайте, инспектор, что всё это значит?

— Вы уверены, что никто не брал фургончик?

— Конечно, уверена. Во всяком случае, я никому не разрешала. — Трой казалась озадаченной и встревоженной. И вдруг её глаза расширились. — Гарсия! — выкрикнула она. — Вы ведь думаете, что его брал Гарсия?

— Почему вы так считаете?

— Потому что я сама почти всю ночь ломала голову, пытаясь понять, каким образом ему удалось перевезти свои вещи. Суперинтендант сказал, что никто из местных служб доставки ему не помогал. Конечно же — это Гарсия! Такая выходка вполне в его стиле. Зачем кому-то платить, когда можно добиться своего и задаром.

— Он умеет водить машину?

— Точно не знаю. Должно быть, да, коль скоро он взял мой фургон. — Трой приумолкла, глядя Аллейну прямо в глаза. — Вы ведь сами уверены, что машину брал он, да?

— Да, — кивнул Аллейн.

— Должно быть, той же ночью он пригнал её обратно.

— А не мог он вернуться в субботу утром?

— Вряд ли — он ведь не знал, когда вернусь я. Он бы не захотел рисковать.

— Да, это верно, — согласился Аллейн.

— Если его пресловутый склад и впрямь находится в Лондоне, ему ничего не стоило вернуться ночью, — сказала Трой.

— Да. Прошу прощения, я должен произвести кое-какие расчёты. Итак, бак фургона вмещает восемь галлонов, а расход топлива составляет один галлон на двадцать миль. Вы проехали сорок миль, выехав с полным баком. Следовательно, в баке должно остаться шесть галлонов, тогда как сейчас в нём около двух. Значит, мы где-то потеряли около шестидесяти миль. Какую скорость развивает ваш фургон?

— Сорок-сорок пять миль в час. Пятьдесят, если гнать. Он ведь довольно старый, а покупала я его вовсе не для того, чтобы участвовать в ралли.

— Да, я понимаю, — чуть улыбнулся Аллейн. — Жаль всё-таки, что Гарсия не рассказал никому из вас, где находится его склад.

— Отчего же. Сегодня утром Сиклифф вспомнила, что Гарсия упоминал Холлоуэй.

— Господи, почему же она вчера об этом умолчала?

— К сожалению, это вполне в её характере, — пожала плечами Трой. — Я и сама от неё не далеко ушла — ведь я сама только сейчас об этом вспомнила.

— Что вы, как можно вас сравнивать! — с горячностью воскликнул Аллейн, но тут же спохватился. — А каким образом мисс Сиклифф удалось вспомнить про Холлоуэй?

— Мы как раз сидели и завтракали… Довольно безрадостная картина, скажу я вам. Филлида Ли без умолку трещала, вспоминая все прочитанные детективы, а Хэчетт держался ещё несноснее, чем всегда. Потом вдруг Ли заявила, что приговорённых к смерти женщин всегда вешали в Холлоуэе, и тут Сиклифф выкрикнула: «Вот — Холлоуэй! Там находится склад Гарсии. Он что-то говорил мне про Холлоуэй».

— Она в этом уверена?

— Мне показалось, что да. Может быть, послать за ней?

— Да, будьте так любезны.

Трой позвонила и в библиотеку, переваливаясь, как утка, вошёл дворецкий Хипкин, крупнотелый мужчина с бородкой клинышком.

— Попросите мисс Сиклифф зайти к нам, — сказала Трой.

Вскоре дверь растворилась и впорхнула Сиклифф в чёрных брючках и ярко-красном свитере. Выглядела она свеженькой и прехорошенькой.

— Доброе утро, мисс Сиклифф, — приветливо поздоровался Аллейн. — Надеюсь, вы оправились от вчерашнего потрясения?

— Господи, а уж с вами-то что случилось? — удивилась Трой.

Сиклифф метнула на Аллейна испепеляющий взгляд.

— Мисс Сиклифф вчера сделалось нехорошо, — ответил Аллейн.

— А что случилось?

— Нервы, — отрубила Сиклифф.

— Это не вас стошнило в ванной? — не отставала Трой. — Сейди была просто в бешенстве. Она сказала…

— Господи, Трой, неужели нужно это обсуждать? Да, мне было плохо.