1965 года, расширившей права предприятий по формированию премиальных фондов, доля прибыли, отчисляемой в бюджет, к 1981 году сократилась с 70 до 58 %, а доля прибыли, направляемой на стимулирование работников, увеличилась с 6 до 17 % (Народное хозяйство СССР, с. 550). В 1960-х — 1980-х годах на конечное потребление приходилось три четверти национального дохода, а с учетом жилищного и социально-культурного строительства — четыре пятых (там же, с. 418). По состоянию на 1980 год четверть городского жилищного фонда находилась в личной собственности граждан (там же, с. 432), а в сельской местности основная часть жилья принадлежала самим жильцам, а не государству.

Таким образом, настоящая плановая экономика, решавшая задачи по накоплению производственных фондов, занимала лишь от одной пятой до одной четвертой в национальном доходе СССР. При этом сами фонды накопления были напрямую связаны с финансовым рынком. Для населения деньги были предметом сбережения и приносили проценты: на вклад сроком не менее 6 месяцев в государственной сберкассе выплачивали 3 %, на вклад до востребования — 2 % годовых. Государство использовало эти деньги для капиталовложений. Хотя производство было организовано на основании плановых заданий и разнарядок, исходивших от центральных плановых органов, на уровне предприятий сохранялась необходимость в хозяйственных договорах и платежах по ним, предприятия должны были выполнять планы по прибыли.

Основной вывод, который мы можем сделать, состоит в том, что планового хозяйства как чистого типа экономического устройства, отличного от товарно-денежного обращения, или рынка, в СССР никогда не существовало. Мы сомневаемся, что такое чистое плановое хозяйство в принципе может быть создано — не из-за неразрешимых организационно-технических проблем, а из-за того, что оно никак не вытекает из всего предшествующего хода социально-культурной эволюции. Острее всех это ощущал главный творец планового хозяйства. Сталин открыто признавал невозможность отмены товарного производства в СССР в условиях сохранения колхозов (Сталин 1952, с. 16–17). В свою очередь, преобразование колхозов в совхозы с заменой трудодней на заработную плату лишь еще больше расширяло товарно-денежное обращение.

Попытка объяснить функционирование народного хозяйства через оппозицию «рынок против плана», которая была широко распространена в 1980-х — 1990-х годах, подобна попытке объяснить функционирование человеческого организма через оппозицию «левая рука против правой». В тех случаях, когда общественный сектор подчиняет себе частный, он переносит на него характерные для себя управленческие механизмы и в той или иной степени ограничивает механизмы свободного обмена, но не отменяет их. «Плановость» советской экономики состояла не в отсутствии рынка, а в почти тотальном подчинении рынка, то есть производителей и потребителей, связанных товарно-денежным обращением, нуждам государства.

Василий Леонтьев писал в 1960 году: «Западные экономисты часто пытались раскрыть “принцип” советского метода планирования. Они так и не добились успеха, так как до сих пор такого метода вообще не существует» (Леонтьев 1990, с. 218). На самом деле такой метод, конечно же, существовал, и состоял он в подчинении всего народного хозяйства целям партийной политической программы, а иногда и просто текущим политическим соображениям:

«Госплан был якобы всемогущим плановым органом, отвечавшим за централизованное планирование советской экономики. Предполагалось, что одним из преимуществ последовательности пятилетних планов, составленных и управляемых Госпланом, был длительный временной горизонт, необходимый для рациональных инвестиций и инноваций. В действительности то, что происходило в советской промышленности, имело мало общего с пятилетками, которые часто пересматривались и переписывались или просто игнорировались. Развитие промышленности происходило на основании указаний Сталина и Политбюро, которые часто меняли свое мнение, а иногда полностью пересматривали свои прежние решения. Все планы были помечены как “черновики” или “предварительные”» (Acemoglu and Robinson 2012, p. 128).

Думается, что причины катастрофы, произошедшей с Союзом ССР, лежали не в плановом устройстве его народного хозяйства, а в том, что очередное поколение революционеров не справилось с неопределенностью. Героический период закончился. На смену историческому планированию и безжалостному прагматизму пришли планирование от достигнутого и бюрократические процедуры, под формальной поверхностью которых шли процессы коммерциализации. Руководству КПСС, начиная с 1960-х годов, не удалось найти новые идеи для развития, не удалось обеспечить соответствие между политикой партии и тем историческим этапом, в который вступала страна.

Время требовало политической организации коммерческих процессов, которые складывались в экономике, и обеспечения достаточного уровня предпринимательской активности. Предприимчивость, то есть созидательное разрушение, не является исключительным свойством капиталистического уклада. Оно характерно и для социализма, по крайней мере постольку, поскольку социализм разделяет с капитализмом основные черты коммерческого общества — рост населения и объемов производства, отделение предприятий от домохозяйств и наемный труд, товарно-денежное обращение и прибыль, массовое образование и рациональный выбор, развертывание потребностей и накопление капитала (фонды накопления).

При этом, как показал последующий опыт Китайской Народной Республики, для активизации предпринимательства не обязательно отказываться от исторического планирования и партийно-государственной номенклатуры. Мао Цзедун еще в конце 1950-х годов писал в «Критических замечаниях по работе Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР”», что нужно «идти на двух ногах», что сфера действия товарного производства «не ограничивается предметами личного потребления людей, некоторые средства производства также должны быть отнесены к товарам. Если продукция сельского хозяйства является товаром, а продукция промышленности товаром не является, то как же производить товарообмен?» (см. Мао Цзедун 1975–1976, вып. 5, с. 233–245).

Социальный капитал обращается не посредством товарно-денежных, а посредством общественных механизмов, отсюда различия в обороте частных и общественных благ. Государство эффективно в тех отраслях, в которых оно конкурирует с другими государствами — оборона, ядерные и космические разработки, образование и здравоохранение. Иными словами, государство эффективно при формировании социального капитала, предоставлении общественных благ и развитии тяжелой промышленности. И напротив, государство неэффективно в тех видах деятельности, в которых оно пытается конкурировать с частными производителями, то есть в предоставлении частных благ — сельском хозяйстве, производстве потребительских товаров, сфере услуг. Хронический дефицит потребительских благ, который был характерен для советской экономики, однозначно на это указывал, но так и не сподвиг политическое руководство к высвобождению и организации инициативы в частном секторе.

Недостаток эффективного спроса в нерегулируемой рыночной экономике — следствие недостаточных инвестиций в производство общественных благ. Кейнс предлагал компенсировать его путем общественного предпринимательства и инвестиций в общественном секторе. Недостаток эффективного предложения в централизованной плановой экономике — следствие недостаточного инвестирования в производство частных благ. Для его компенсации необходимы частное предпринимательство и частные инвестиции. Видимо, в этом состоит один из основных экономических уроков XX века.

Корпоративный капитализм

По мере разделения деятельной силы, деятельности и социально-культурного порядка возрастают как минимальное действие, необходимое для описания общества-культуры в целом, так и те минимальные действия, которые необходимы для описания отдельных предприятий. Альфред Чандлер определял