Когда он очнулся тогда, увидел ее рядом. Худенькая темноволосая девчонка в изорванной длинной индийской юбке и майке без рукавов, когда-то, видимо, белой, а теперь жутко замызганной. Девушка держала у его губ неизвестно откуда взявшуюся кружку с водой. Вода отдавала на вкус ржавчиной. Голова дико болела. А Ксюха что-то лопотала про карму и еще какую-то ерунду. Он понял только, что ей страшно и одиноко. И пожалел ее. Ему-то одиночество давалось легче. Некоторое время они скитались по метро вместе, прибиваясь то к одной, то к другой группе людей. В те первые дни никто не знал, что делать – некоторым не сиделось на месте, и они вдруг срывались и шли куда-то по туннелям, другие, наоборот, боялись оставить насиженные уголки. Сергей и Ксюха бродили из одного места в другое, питались тем, что удавалось перехватить. Между ними ничего не было. Он все время думал о Сонечке, мысленно разговаривал с ней, просил прощения за то, что не сумел спасти. А эта чужая девчонка была ему не нужна. Просто вдвоем было лучше, чем поодиночке. Вечерами она рассказывала ему эту свою ерунду про перевоплощения и просветление, и он слушал, как сказку, не понимая половины.

Потом пути их разошлись – она вроде бы встретила единомышленников, которым могла всласть морочить голову этой своей кармой, а ему та команда что-то не по душе пришлась, и он снова начал бродить сам по себе. После первого шока люди принялись устанавливать подобие порядка, нужна была помощь, и он был одним из тех, кто активно помогал налаживать быт. Тогда еще работали не за патроны – за еду. Универсальная валюта была введена позже. И на поверхность он начал выходить не сразу. В первые годы сталкеры быстро сгорали от лучевой болезни, зато продуктов наверху еще было навалом – и никаких мутантов. А вот про кремлевские звезды сведущие люди уже тогда знали. «Интересно, скольких бедолаг понадобилось скормить ненасытной биомассе, чтобы остальные раз и навсегда стали обходить Кремль стороной?»

Сталкеры были самой уважаемой кастой в метро. Они приносили с поверхности еду, лекарства и еще много всякого нужного. Ему приятно было ощущать себя членом этого братства. Но однажды на Китае, где уже устанавливалась власть бандитов, его попытались ограбить – и ограбили бы, если бы там он вновь не встретил ее.

Он не сразу ее узнал. Вместо паники в глазах – холодная самоуверенность. Вместо хипповских тряпок – обтягивающее красное платье. И золотом вся увешана, как елка новогодняя. Она только подошла, посмотрела – и все расступились. А она негромко произнесла:

– Отпустите его. И верните все.

Один бандит отскочил сразу, другой попытался было что-то возразить – и тут же получил удар в зубы – она еще и телохранителями обзавелась.

А она тем временем, ничего не объясняя, виду не показав, что его узнала, развернулась и гордо, как королева, пошла дальше.

– Кто это? – спросил он у ближайшего парня, когда отдышался.

– Ну, это, брат, такая женщина. Она с Ботаником живет. А Ботаник – лучший друг пахана, который тут заправляет почти всей станцией. Серьезная тетка. И жестокая. Знаешь, как ее иногда называют? Кровавая Ксо.

Вскоре одного из нападавших на него – того самого, который получил в зубы, – нашли мертвым. С тех пор на Китае Датчанина никто трогать не смел.

Он только диву давался – как быстро она приспособилась к новым условиям, мимикрировала. Как быстро впитала новые понятия – или ты сожрешь, или тебя сожрут.

Но несколько лет спустя она сама его разыскала. Он глядел на нее – и снова не узнавал. Ее самоуверенность и надменность куда-то исчезли. Перед ним снова была загнанная, измученная женщина. Измученная, но не сломленная – тот же жесткий, оценивающий взгляд, та же готовность реагировать на угрозу мгновенно. Тогда, давно, когда он первый раз увидел ее, у нее еще не было такого выражения в глазах. Оно появилось позже. Спустя несколько месяцев после того случая, когда он ее спас. Она быстро освоилась в новой жизни и сделала выводы раз и навсегда.

– Что случилось? – спросил он, когда она жадно выпила предложенную кружку браги и утомленно прикрыла глаза, кутаясь во что-то просторное, темное, скрывающее фигуру от любопытных глаз.

– Помоги мне.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Ботаника завалили. Я хочу, чтоб ты был вместо него.

Он не сразу понял, что именно она ему предлагает. А она бормотала:

– Я тебе во всем помогу. Я нужных людей знаю, сведу тебя с ними. Будем вместе делами ворочать. Просто я одна не смогу. Мне нужен кто-то верный, иначе меня сразу сожрут. А мне не на кого положиться.

– Нет, – едва сообразив, в чем дело, сказал он тогда. – Я не буду с тобой играть в эти кровавые игры. Уходи. Я помогу тебе скрыться.

– Это бесполезно. Меня везде найдут. Мне теперь не жить, если я не возьму над ними верх. Это стая. Ты меня спас один раз – спаси и во второй.

– Нет, это не для меня.

– Ты хочешь меня погубить?

Что-то было в ее рассуждениях неправильное. Он это чувствовал. Потому и сказал:

– Я не хочу тебе зла. Но и не хочу умножать зло с тобой вместе. Ступай.

– Они убьют меня, – прошептала она.

Он сокрушенно глядел на нее. Но другого ответа у него не было. Слишком разными они шли путями, хоть эти пути и пересекались иногда. Попав в волчью стаю, она стала играть по их правилам и сама превратилась в волчицу – одну из самых свирепых. А он не был ни волком, ни волкодавом. И все же именно она сделала его из нескладного недотепы – известным сталкером. Она незримо оберегала его до тех пор, пока он не заработал себе имя – кстати, вспомнить бы еще, какое? – не утвердился в новой жизни. Что ж, они были квиты. Он спас ее, она помогла ему. И он ей ничего не должен был. Но как же паршиво было на душе. Он знал, что долго еще будет задавать себе вопрос – вправе ли он был отказывать ей? И в то же время знал, что выполнить эту ее просьбу он не смог бы, не поступившись чем-то для себя важным. По большому счету, умереть он не слишком боялся. Но что же удерживало его от того, чтоб присоединиться к ней? Неужели ему было не все равно, что будут думать о нем люди?

Вскоре и впрямь заговорили о том, что кровавая Ксо куда-то пропала. Что ж, это была не первая и не последняя история из тех времен, когда устанавливалась бандитская власть на Китае. Лидеры группировок сменяли друг друга – менялись и их подруги. Те, что еще вчера ходили в золоте, могли оказаться в борделе, а самые непокорные просто исчезали. Некоторых потом находили в туннелях и хоронили. Некоторые пропадали бесследно.

Впрочем, Ксюха была не такой, чтобы бесследно пропасть. Ходил потом слух, что она объявилась не где-нибудь, а на Тимирязевской, у сатанистов. И одно время была там в чести, ее привечали. Ей-то уж точно не приходилось собственноручно копать яму в ад – она была в числе надсмотрщиков. Говорят, водила дружбу с самим Когтем, который был у них за главного. Но потом она разругалась с главными тамошними идеологами, ушла и оттуда. И основала свою секту. Поговаривали, члены этой секты практиковали жертвоприношения, а она была у них верховной жрицей. Но потом что-то у них там пошло не так, и ее чуть саму в жертву не принесли. И вновь она сбежала, затаилась.